Держу в руках альбом «Київ у фотоілюстраціях» 1954 года. На прекрасном литературном украинском языке написано вступительное слово и собраны фотографии самых красивых мест в Киеве. Альбом с теми, советскими, названиями улиц. Улица Грушевского, оказывается, была улицей Кирова, а улица Богдана Хмельницкого была улицей Ленина. Да, был когда-то город, отстроенный после Войны прекрасным и величественным. Древние храмы переплетались с суперсовременными зданиями заново построенного Крещатика и других центральных улиц. И новое и заново. Строился Республиканский стадион, библиотеки, школы. Возводились здания как дворцы для ВСЕХ. По тем же принципам строилось метро в Москве, Киеве и других городах необъятной Родины, общей тогда и для русского, и для украинского, и для и других народов. Вернее, для единого, хоть и неоднородного советского народа. Тогда людям и в голову не приходило, что этот народ расколется, раздробится и пойдёт сам на себя войной, самоуничтожаясь во имя чужих, но не чуждых ценностей, в этих «новых», а на деле — безнадёжно устаревших и сгнивших общественных условиях.
Бросается в глаза отсутствие той пошлости, которая заполонила не только Киев, но и Москву (на которую смотрю сейчас из окна), и все бывшие советские столицы. Нет наружной рекламы комфортно-скотского «образа жизни». Нет развалин рядом с «новой» отсталой архитектурой, где сами пространства и внутреннее убранство работают как «конвейер» по отработке практик утончённого потребления. Причём, зачастую эта привычная мне (выросшей в «независимой» Украине) архитектура выглядит по-новому, и даже новее той советской. Но дело-то не во внешнем «блеске», а в нюансах, деталях, пространственных решениях в которые отливается её назначение.
На чёрно-белых советских фотографиях нет этого блеска элитного ширпотреба, соседствующего с грязной, поедающей людей, властной нищетой, выливающейся в нищету духовную — банальный мат на стенах и заборах города (русский мат, написанный украинскими буквами), или в дикие послания ненависти, к тем, кто кажется виноватым в собственной убогой жизни — «москалям», давно уже несуществующим «советам», и только изредка на самом деле по адресу…
Молодой город пятидесятых, устремлённый в будущее, и сохраняющий, снимающий прошлое, не знал этого. Старый, состарившийся прежде времени, но комично молодящийся, как накладывающая на лицо непомерно большой слой пёстрой «штукатурки» старуха, этим переполнен. Но города — не люди. Даже у человека за старостью может быть период вернувшейся молодости. Хотя это — исключение, как и вообще не стареющие духом люди. Но такие люди есть. Город же может не только помолодеть навсегда, но и воскреснуть после смерти, как воскресали разрушенные фашистами города по всей Европе. Да и стареет он неоднородно, не полностью, не весь.
Есть в моём любимом городе ростки молодой, пробивающейся жизни, света. Они есть даже сейчас, в это тухлое, бессмысленно-жестокое, глупое время. Точнее, безвремение: ведь времени положено идти вперёд, а не топтаться на месте и уж тем более не откатываться назад. Они пробиваются, вопреки этому обратному, возвратному движению, гниющему и гноящему в себе живьём людей, заставляющему смотреть в прошлое. Потому что сколько ни смотри, будущего сейчас невооружённым идеей глазом не видно, а устаревшее прошлое (историческое, а не хронологическое) прёт отовсюду, да и к тому же рядится в яркие новые одежды, «кося» под будущее.
Островки времени есть в моём родном Политехе, есть и в других уголках Киева. Пусть немного — но есть. И они — прекрасны. То, что их в этих условиях создают своими руками люди, презирающие безвременье, бессмысленность, социальную глухоту и слепоту, — дает все основания не унывать. Пошлость не так тотальна, как бы ей самой хотелось.
Город от старости не умрёт, как раскрашенная маразматичная старуха, просящая милостыню на подмостках «новой» «духовности». Маразм отступит и на каждую улицу, в каждый уголок снова вольётся его же дух — дух молодого Киева, смотрящий на меня проверяющими, строгими, пытливыми глазами со страниц альбома.
Вид, конечно же будет другой, но дух безусловно будет этот. Дух, который, пусть еле уловимо, но всё-таки хранят в своих повседневных делах киевляне. И, надеюсь, сохранят. Только для этого во что бы то ни стало нужно помирить русский, украинский и все народы мира, разрушить всё то, что их разъединяет, заставляет ненавидеть друг друга, эксплуатировать, убивать. Причём это могут сделать только эти самые народы, провозгласив временной, хоть и временный лозунг: «Нет — войне между народами, нет — миру между классами», и повернув оружие, направленное друг на друга куда следует…
Тогда и города наши возродятся и перестанут стареть. А на уже теперь электронных страницах какой-то киевский паренёк Игорь с любовью напишет московской балерине Наташе пару серьёзных вдумчивых строк. И это будет не только снова, но и новое — молодое, светлое, устремлённое в будущее наших судеб, наших городов, нашего человечества.
