Рецензия на пьесу Ю. Полякова в постановке и исполнении Южно-Казахстанского русского театра драмы на фестивале «Смотрины» в московском театре «Модерн»
Каждый зритель приносит в театр свои переживания, мысли и чувства, день за днём накапливающиеся и создающие вопросы, — самые важные и самые волнующие. И если он всё-таки пришёл не просто развлечься, значит, это именно те вопросы, которые нужно, и именно поэтому они адресованы искусству. Если, конечно, оно на этот раз случится по законам случайной свободы, потому что как для свободы, так и для искусства вообще-то нет условий.
Общественные основания остались, по большому счёту, только для воспроизводства бессодержательной, подвергшейся деструкции формы, плотно вросшей в масс-культуру. Или, по законам той же масс-культуры, функционирующей как её-другое – элитарное – другое, но её, в рамках того же основания, а потому всё такое же бессодержательное, но осознающее и подчёркивающее собственную бессодержательность, объявляющее бессодержательность содержанием.
Однако искусство, как пространство бытия человеческих чувств, всё же случается. В основном оно маргинально, загнано в угол, совсем не популярно. Чувствовать нечего, некому и нечем в этом гниющем барахтающемся безвременье.
Искусство умерло. Труп опознан, и гримёр из похоронного бюро в курсе, что гримирует труп. Утончённая ощущаловка вытеснила, заменила чувства. Для неё-то основания есть. Однако умерло не везде, потому что есть ещё возможность случайности содержания искусства в форме искусства. Но те, кто могут чувствовать по-человечески, чувствуют боль. А настоящая боль неприглядная и не яркая. С точки зрения ощущений она пресна, как это безвременье, которое является, чувствованием которого она есть. Она проста и даже примитивна, не прикрыта и не пестра. Серым по серому, а потому просто не видно.
Настоящая боль сейчас не заметна, обыденна, в отличие от ярких сцен некрофилической, вампирической, утончённо-растиражированной подделки под боль, этого антиутопического «имитатора бурной страсти», хорошо изображённого Хаксли. И увидеть-то настоящую боль можно только глазами другого человека, прочувствовать в событии с ним. Но вот как это возможно в мире, где даже сообщения о смерти сотен и тысяч людей воспринимаются с дежурной скукой, дескать «на экране то же, что и раньше»?..
Как рассказать историю настоящей боли, да так, чтобы её услышали и прочувствовали, да ещё и рассказать оптимистично, показать путь победы над ней? Чтобы через героев и вместе с ними понять что-то бесконечно большее и более важное, чем боль.
Умение найти ответ на этот вопрос отличает искусство в театре и кино от современных популярных, одноразовых фильмов и спектаклей, которые шумно гремят по законам рекламы, а потом забываются и заменяются другими, точно такими же «содержательными» и точно такими же «новыми». Сделаны они очень ярко, очень хорошо. Но вот что именно хорошо? Если проститутка хорошо делает своё дело — это всё равно не любовь. А для искусства важна любовь. Потому и важен зритель, который пришёл в поиске строгой, серьёзной любви искусства. Зритель, который не может её не искать. В момент встречи с ним искусство и может случаться безусловно и безосновательно, но всё равно необходимо, если ему действительно есть, что сказать.
На этот раз оно случилось в театре «Модерн», где Южно-Казахстанский русский театр драмы из города Шымкент играл пьесу Юрия Полякова «Одноклассники». Я не знала, что же это за пьеса будет сегодня. Не видела её раньше. Не была знакома с автором лично и мало знала о его творчестве.
Непредвзятый зритель, принёсший в театр свой грустный мутный день, начавшийся с сообщения о терактах в Париже. Потом переписка с близким по духу человеком… «Я ненавижу свою работу, но нужны же деньги, чтобы снимать квартиру, чтобы во что-то одеваться, кушать, чтобы хотя бы раз в месяц куда-то выбраться. Они вообще всюду нужны. А за всякую человеческую работу, как мы видим, денег платят тем меньше, чем более она – честная», – написал он. И резюмировал: «Мы действительно живём во время, когда ничего уже, кроме говна, не происходит, и вот что тут делать и как искать эти новые пути я пока не понимаю».
Действительно, ничего ни отнять, ни прибавить. Всё так. Так, да не совсем так, если есть люди, которые видят вещи такими, как они есть, и могут показать их другим. Поскольку даже то, что у тебя под носом — далеко не так просто видеть, как кажется. Это уже само по себе значит бороться – изменять жизнь, не оставлять её такой. Иначе видение ничем не лучше овощной слепоты нынешнего безвременья.
Я не буду пересказывать сюжет пьесы «Одноклассники», где через судьбы, в общем-то, знакомых каждому из нас людей через советские восьмидесятые, а потом российские девяностые и нулевые осуществляется правдивая драма человеческой жизни. Не буду хвалить автора, режиссёра, актёров и художественного руководителя. Скажу только большое спасибо им за то, что на этот раз искусство случилось, за то, что они оказались в этом своём произведении теми людьми, чьими глазами и ушами можно не только смотреть на наш человеческий мир, но и видеть и слышать, и в этом со-бытии самой быть человеком. За то, что дали именно в этот день мне, а также всем, кто был в зрительном зале, убедиться в том, что мой друг при всей своей правоте — не прав, и человек, как бы ему ни было больно и трудно, все же сильнее денег, а потому побеждает и победит.
Текст: Марина Бурик
