Экономическая составляющая Победы

Экономические причины тяжелых поражений 1941 года

Сколько гектаров бумаги исписано по поводу неготов­ности Советского Союза и Красной Армии к войне и свя­занных с этим огромных потерь в войсках, вооружениях, территориях в первые месяцы войны. Одни писатели сводят проблему к тому, что Сталин не хотел верить данным разведки и войска к 22 июня не были приведены в боевую готовность, другие указывают на шапкозакидательские настроения, сформированные в предвоенные годы советской пропагандой. Есть и такие, кто с подачи Резуна¹ заверяют, что причины трагических поражений 1941 года состоят в том, что, поскольку Сталин якобы готовился первым напасть на Германию, то вся техника Красной Армии была рассчитана исключительно на наступательные действия и совершенно не годилась для ведения оборонительных боев.

Разумеется, и внезапность нападения, и психологическая неготовность к тяжелым оборонительным боям сыграли свою негативную роль. Вряд ли стоит и Резуна опровергать с той точки зрения, что Советский Союз исключал возможность обезвредить нацистскую Германию до того, как она нанесла удар по СССР. Например, Советское правительство предложило Чехословакии помощь против Гитлера в 1938 году, пообещав послать 40 дивизий, которые во взаимодействии с таким же коли­чеством соединений, которыми располагала Чехослова­кия, могли покончить с гитлеровцами. Этого не произошло только из-за позиции, которую заняло руководство Чехос­ловакии под давлением Англии и Франции, надеявшимся в это время подтолкнуть Гитлера на войну с СССР.

Но то, что было верно в 1938 году, вовсе не было таковым в 1941 году. Мало того, что к 1941 году мощь гитлеровской армии значительно выросла количественно, что на Германию к этому времени стала работать вся промышленность континентальной Европы, в том числе и такие первоклассные, как чехословацкая и французс­кая. К этому нужно добавить, что к 1941 году те типы во­оружений, которыми была оснащена Красная Армия в 1938 году и которые тогда были очень хорошими, безна­дежно устарели. Это касается не только танков и само­летов, но и стрелкового оружия. В 1938 году на вооруже­нии Красной Армии вообще не было пистолетов-пулеме­тов, без которых не могло идти и речи об успешной борьбе с пехотой гитлеровцев.

Смена поколений вооружения — это, во многом, объек­тивный процесс. Он имеет волнообразную форму. Имеют значение не только тактико-технические характеристики боевых машин и вооружений сами по себе, но и возмож­ности их модернизации, дальнейшего развития. Война в Испании показала, что имеющиеся на вооружении РККА самолеты и танки к этому времени уже прошли пик своего развития, в то время как немецкие только-только начали развиваться и имели перспективу совершенствования.

В книге А. Яковлева «Цель жизни» есть много мыслей по этому поводу. Вот одна из них: «В начале гражданской войны в Испании И-15 и И-16 впервые встретились с «Мессершмиттами». Это были первые истребители МЕ-109В с двигателем Юнкерса ЮМО-210 мощностью 610 лошадиных сил, и скорость их не превышала 470 кило­метров в час.

Наши истребители по скорости не уступали «Мессершмитам», оружие у тех и других было примерно равноцен­ное — пулеметы калибра 7,6 миллиметра, маневренность у наших была лучше, и «мессерам» сильно от них достава­лось.

Этому обстоятельству руководители нашей авиации очень радовались. Создалась атмосфера благодушия, с модернизацией отечественной истребительной авиации не спешили. Тем временем гитлеровцы проявили лихора­дочную поспешность и учли опыт первых воздушных боев в небе Испании.

Они радикально улучшили свои машины МЕ-109, уста­новив двигатель «Даймлер-Бенц-601» мощностью 1100 лошадиных сил, благодаря чему скорость полета возросла до 570 километров в час. Они вооружили его пушкой калиб­ра 20 миллиметров, увеличив тем самым огневую мощь…

Преимущество этих самолетов перед И-15 и И-16 было очевидным.

Немцы оперативнее нас использовали уроки испан­ского полигона» ².

Советское руководство уяснило себе всю опасность ситуации только к концу 1938 года. Самые активные из «благодушных» военных руководителей были арестованы, некоторые расстреляны.

Были предприняты самые срочные меры к разработке новых типов танков и самолетов. К концу 30-х годов были сконструированы и в 1940 запущены в производство сред­ний танк Т-34 и тяжелый КВ. В средине 1939 года состоя­лось совещание в ЦК партии с участием множества авиа­ционных конструкторов, после которого был объявлен конкурс на создание нового истребителя. Особенностью конкурса было то, что в нем участвовали не только масти­тые конструктора (на то время в СССР существовало толь­ко два больших КБ, проектирующих военные самолеты, — поликарповское, специализирующееся на истребителях, и туполевское, проектирующее бомбардировщики). Кстати, именно машины молодых, но уже достаточно опытных конструкторов Яковлева, Лавочкина, Горбунова, Гудкова, Микояна и Гуревича; Як-1, ЛаГГ-3, МИГ-1 оказались лучши­ми, и в 1940 году были приняты в производство. В это же время были разработаны и поступили в серию новые двух­моторные бомбардировщики Пе-2 и штурмовики Ил-2, уникальные самолеты, подобных которым не смогли со­здать ни гитлеровцы, ни союзники. Правительство торопи­ло конструкторов и производственников. Но к июню 1941 года их было произведено явно недостаточное количество, не говоря о том, что боевая машина для того, чтобы пол­ностью раскрыть заложенные в ней качества, должна еще быть проверена в боях. Не менее необходима боевая практика и для того, чтобы машину освоили летчики. Даже самая лучшая машина будет неэффективной, если ею досконально не овладели летчики. Ведь воюют не машины, а люди, вооруженные машиной. Так вот для того, чтобы этот симбиоз «машина-человек» сложился, необходимо время.

У немцев, которые начали создавать новое поколе­ние боевой техники на год-два раньше нас, и которые уже два года вели войну, пик возможностей этой техники приходился именно на 1941 год. Неизвестно, понимал ли это Гитлер, но то, что он это чувствовал, несомненно. Не зря он всячески настаивал на том, чтобы начать войну против СССР именно в 1941 году.

Что можно сказать точно, это то, что все это прекрас­но понимал И.В. Сталин. Для него было очевидным, что Советскому Союзу необходимо любыми средствами оття­нуть время начала войны с немцами. По словам конст­руктора А. Яковлева, Сталин неоднократно в узком кругу говорил, что «нам не хватило для подготовки к войне одного-полутора лет. Новое оружие, необходимость кото­рого подсказала война в Испании, в больших количествах стало поступать на фронт лишь в середине 1942 года, то есть спустя год после гитлеровского вторжения»³.

Кстати, с нашей стороны имела место не только не­дооценка, но и переоценка мощи немецкой армии. Са­мым характерным был, пожалуй, эпизод со снятием с производства пушек калибра 45-76 мм. В начале 1941 начальник Главного артиллерийского управления РККА маршал Кулик, опираясь на неподтвердившиеся позже данные разведки о том, что немецкая армия будто бы в ускоренном темпе перевооружается танками с пушками калибра 100 мм и усиленной броней, добился снятия с производства артиллерийских систем от 45 до 76 мм и начала работ по подготовке к выпуску пушек калибра 107 мм. Против этого решения резко выступил нарком воору­жений Б.Л. Ванников. Конфликт привел к тому, что в пер­вых числах июня 1941 года нарком вооружений Б.Л. Ван­ников был отстранен от должности и арестован. Но уже через месяц после начала войны выяснилось, что мар­шал Кулик был совершенно не прав, что на самом деле германская армия использовала в нападении на Совет­ский Союз танки, которые далеко уступали танкам Т-34 и по вооружению, и по броневой защите. Массово исполь­зовались даже полностью устаревшие танки Т-1 и Т-П. А у нас не только было прекращено производство орудий, которые могли успешно бороться с этими танками, но и часть уже имевшихся пушек была свезена на склады в западной части СССР, которые были в первые дни войны захвачены гитлеровцами. Ошибка стала очевидной.

Б.Л. Ванникову прямо в тюрьме было предложено письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий. Заключенный прямо из тюрьмы был доставлен к Сталину, признавшему свою ошибку ⁴. Через несколько дней Б.Л. Ванников был осво­божден, ему было поручено как можно быстрее восста­новить производство пушек калибра 45 и 76 мм. В начале февраля 1942 года он был назначен наркомом боепри­пасов. Летом 1942 ему было присвоено звание Героя Социалистического труда.

Примечательна мысль самого Б.Л. Ванникова по вопросу об ошибках в оценке экономических способнос­тей, как своих, так и противника: «В годы, предшествовав­шие второй мировой войне, ни одно государство не избе­жало ошибок в подготовке вооружения для своих армий. Но в западноевропейских странах, легко побежденных гитлеровским вермахтом, они являлись главным образом следствием антинародной политики правительств, а в самой фашистской Германии были предопределены ее преступными и авантюристическими военными планами.

У нас же ошибки такого рода, по моему глубокому убеждению, были исключительно результатом принятых в спешке решений, подчас продиктованных не знаниями и опытом, а дилетантским верхоглядством. И тот факт, что они все же исправлялись и что в целом советское оружие по своей мощи превзошло военную технику грозного про­тивника, является лучшим свидетельством могучих непре­оборимых сил социалистического общества, его превос­ходства над капиталистическим как в социальной, поли­тической и экономической областях, так и в развитии военной техники» ⁵.

Б.Л. Ванников абсолютно прав. То, что мы недооцени­вали немцев и переоценивали свои силы, не было чем-то присущим только нам. Немцев недооценивали все: и французы, которые были разгромлены в считанные неде­ли; и англичане, которые сумели унести ноги с материка только потому, что Гитлер им позволил это сделать, зап­ретив Гудериану атаковать совершенно беззащитный Дюнкерк, в котором в панике грузились на суда ошметья экспедиционного корпуса. Даже поляки, и те на что-то надеялись. Самое интересное, что недооценивали про­тивника и переоценивали свои силы и сами немцы. На­пример, А. Яковлев в своей книге «Цель жизни» приводит слова немецкого авиационного историка Греффата: «Представители главного командования ВВС Германии… должны были задать себе один серьезный вопрос: на­сколько правильной была их оценка русской авиации в отношении не только качества, но и, прежде всего, количе­ства? Большой неожиданностью для немцев было, напри­мер, появление у русских самолета-штурмовика ИЛ-2…

Боеспособность русских ВВС оценивалась немцами, в общем и целом, как весьма ограниченная. Это, разу­меется, не исключало того, что с течением времени рус­ские смогут преодолеть свои слабости, однако все были уверены, что темпы нарастания боеспособности русской авиации окажутся «азиатскими», то есть организационно несовершенными ⁶.

На самом же деле темпы нарастания боеспособно­сти советских вооруженных сил оказались настолько организационно совершенными, что уже к концу 1942 года в производстве вооружений мы превзошли Герма­нию, на которую работала промышленность всей Европы.

Интереснейшее свидетельство приводит в своей кни­ге «О прошлом для будущего» бывший нарком капиталь­ного строительства С.З. Гинзбург: «В январе 1942 года со­стоялось совещание руководителей немецкой военной промышленности, на котором обсуждался вопрос, почему сорвался блицкриг. Выступивший на этом совещании на­чальник военно-экономического управления генерал пе­хоты Томас сказал следующее:: «Раннее наступление зимы в России, упорство русского солдата и ошеломляю­щие достижения русской военной промышленности при­вели к тому, что полный крах России, как ожидало верхов­ное главнокомандование, не наступил»⁷. Насчет «упор­ства русского солдата» мы заметим только то, что немец­кий солдат был не менее упорен, а если учесть, что он в это время гораздо лучше вооружен, то это замечание выглядит, скорее, как отговорка. То же и насчет раннего наступления зимы в России. Ведь она наступила рано не только для немцев. Притом, зима в восточных районах СССР, где советским людям пришлось часто на голом месте налаживать работу промышленности, куда суровей, чем в европейской части, где шли боевые действия. Надо полагать, что на самом деле провал блицкрига нужно отнести полностью на счет «ошеломляющих достижений русской промышленности».

Мобилизация ресурсов

Партия хорошо помнила предсказание Ленина, что империалисты никогда не смирятся с тем, что у нас побе­дила революция и постараются при первой же возможности задавить нас силой. Страна готовилась к войне давно и очень активно. Так, уже с 1930 по 1937 годы Советском Союзе было произведено 3979 танков, 6931 орудий, 4438 самолетов ⁸.

Начиная с 1939, когда стало ясно, что война — это уже не просто абстрактная возможность, а дело ближайшего времени и что нам придется воевать с немцами, которые уже захватили пол Европы, на подготовку к войне был брошены все ресурсы. С 1939 по 1941 годы: более тысяч танков, 29,6 тысяч орудий, 17,7 тысяч самолетов⁹. Был построен мощнейший современный флот. К началу Великой Отечественной войны корабельный состав ВМС СССР насчитывал 3 линейных корабля, 7 крейсеров, 5 лидеров и эскадренных миноносцев, 218 подводных ло­док, 269 торпедных катеров, 22 сторожевых корабля, 8 тральщиков, 77 охотников за подводными лодками и ряд других кораблей и катеров, а также вспомогательных судов. В постройке находилось 219 кораблей, в том числе 3 линейных корабля, 2 тяжелых и 7 легких крейсеров, 4 эсминцев, 91 подводная лодка ¹⁰.

В то же время руководство понимало, что на одних предвоенных запасах оружия и техники выиграть войну, тем более с таким сильным противником как фашистская Германия, невозможно. Поэтому еще большее значение придавалось созданию производственной базы оборон­ной промышленности, особенно в восточных районах, велась интенсивная подготовка кадров рабочих, техников, инженеров, невоенные производства планировались так, чтобы в случае необходимости их можно было мгновение перепрофилировать на производство вооружений и боеп­рипасов. Б.Л. Ванников пишет: «Наряду с другими факто­рами исключительно важную роль в создании такой мощ­ной военной экономики в СССР сыграло заблаговремен­ное, осуществленное до войны широкое развитие мощно­стей и передовой техники в промышленности, в первую очередь в оборонной. Уже тогда перед военной индуст­рией была поставлена глубоко продуманная и четкая мобилизационная задача. Она состояла в том, чтобы создать головные заводы, конструкторские бюро и науч­но-исследовательские институты, призванные конструиро­вать, а затем осваивать в серийном или массовом произ­водстве новые совершенные образцы вооружения; про­изводить вооружение в объёмах, необходимых для снабжения армии в мирное время; обеспечить запасы вооружения в количествах, соответствующих мобилизационным потребностям на случай войны и для восполне­ния потерь на начальных ее этапах и тем самым дать возможность провести в установленные по мобилизаци­онному плану сроки развертывание мощностей военной и гражданской промышленности для полного обеспечения вооружением потребностей войны.

В число особо важных задач входило и накопление мобилизационных резервов специального металла, металлургических заготовок, полуфабрикатов (заделов) по всем переходам (операциям) технологического процесса на весь производственный цикл. И все это было сделано в мирное время. Трудно переоценить значение своевременного создания огромного мобилизационного запаса на всех заводах артиллерийского и стрелкового вооружения. Оно сыграло первостепенную роль в ликвидации весьма тяжелого положения, в котором оказалась наша страна результате военных неудач первых месяцев войны»¹¹.

«…еще до войны на большинстве этих заводов имелись так называемые специальные производства (цехи, участки, и т.п.), на которых отрабатывали технологию и осваивали выпуск вооружения и создавалось необходи­мое для этого ядро кадров.

Следовательно, само собой определялось, что мощ­ности ряда станкостроительных заводов в военное время будут загружены заказами на боевую технику. И действи­тельно, с самого начала войны многие из них были под­ключены к наркомату танковой промышленности и сыгра­ли значительную роль в увеличении поставок для армии»¹².

Мобилизационные мероприятия касались не только промышленности. С началом войны железнодорожный транспорт был переведен на военное положение. Точно так же поступили со строительной отраслью. 8 июля 1941 года вышло постановление ГКО об организации в Наркомстрое Особых строительно-монтажных частей. В их состав переводилось свыше 90% строительных и монтаж­ных организаций наркомата ¹³.

Как железнодорожникам, так и строителям пришлось сыграть очень серьезную роль в организации военной экономики СССР.

Ведь страна устояла только потому, что удалось в фантастически сжатые сроки не только эвакуировать небы­валое количество промышленных предприятий из запад­ных областей, но и построить их заново в восточных обла­стях и пустить в строй. Если бы этого не удалось сделать, о сколько-нибудь успешном сопротивлении фашистам не могло быть и речи. Нас ждала бы судьба Франции, Бель­гии и других европейских стран. Армии просто нечем было бы воевать. Ее нечем было бы кормить.

«На территории СССР, оккупированной к ноябрю 1941 года, находилось до войны около 40% всего насе­ления страны, производилось 63 % всей выплавки чугуна, 58 % всей выплавки стали, 60 % всего производства алю­миния. На территории, временно оккупированной гитле­ровской Германией к ноябрю 1941 года, производилось 38 % всей довоенной валовой продукции зерна, 84 % всего довоенного производства сахара, находилось 38 % всей численности крупного рогатого скота и 60 % всего поголовья свиней…

В результате военных потерь, также эвакуации сотен предприятий валовая продукция промышленности СССР с июня по ноябрь уменьшилась в 2,1 раза»¹⁴.

Успешная эвакуация и запуск предприятий на востоке предотвратили катастрофу.

«Начиная с декабря 1941 года, падение промышлен­ного производства прекратилось, а с марта 1942 года производство вновь быстро пошло вверх, причем выпуск военной продукции в марте 1942 года только в восточных районах страны достиг уровня производства, который имел место в начале Великой Отечественной войны на всей территории СССР»¹⁵.

В декабре 1942 года по сравнению с декабрем 1941 года производство самолетов выросло в 3,3 раза, танков — почти в 2 раза, артиллерийских систем — в 1,8 раза, пу­леметов — в 1,9 раза, винтовок на 55%, патронов и ручных гранат — в 1,8 раза, авиабомб — в 2,1 раза, мин — в 3,3 раза ¹⁶.

За всем этим стояла беспримерная работа по эваку­ации и налаживанию производства на новом месте.

Е. Иванов в статье «Из истории великого перемеще­ния экономического потенциала страны на Восток» указы­вает, что с июня по декабрь 1941 г. из районов, которым угрожала оккупация, были эвакуированы 2593 предпри­ятия, причем уже в первые три месяца войны удалось переместить 1523 крупных, включая 1360 оборонных. Железнодорожным транспортом были вывезены более 10 млн. человек. За время войны с территорий, которым угрожала оккупация, по железным дорогам проследовал около 1,5 млн. вагонов, или 30 тыс. поездов, с эвакуированными грузами. Из западных районов переместили 2 млн. голов крупного рогатого скота, 5,1 млн. овец и коз, 0,2 млн. свиней и 0,8 млн. лошадей ¹⁷.

Автор этой статьи высказал весьма интересную мысль: «Характерно, что в то время вообще не существовало такого ставшего общим местом в 90-х годах понятия, как «разрыв хозяйственных связей», на который списывается двукратный спад промышленного производства в ходе постсоветского радикального экономического реформирования. Ныне все предприятия стоят на своих местах, а «разрыв» налицо, в конце же 1941 г. — начале 1942 г. половина заводов была «на колесах», но «разрыва» не случилось»¹⁸.

Автор не развивает свою мысль, но несложно дога­даться, что он имел в виду. Основой хозяйственных связей является форма собственности. Если сохраняется обще­ственная форма собственности на средства производства, то никакие внешние факторы, включая войну и необходи­мость перемещения предприятий в пространстве на мно­гие тысячи километров, не ведут неизбежно к разрыву хозяйственных связей. Их налаживание представляет со­бой чисто техническую задачу, хотя, конечно, очень слож­ную. И наоборот, смена формы собственности с обществен­ной на частную приводит к разрушению хозяйственных связей и всего народнохозяйственного комплекса в целом, несмотря на то, что предприятия остаются на месте, и никто их не бомбит и не обстреливает.

Н.А. Вознесенский в своей «Военной экономике» при­водит еще одно интересное сравнение: сравнение произ­водства оружия и боеприпасов в Советском Союзе и в царской России. За годы Великой Отечественной войны советская промышленность произвела в 29 раз больше артиллерийских орудий, чем было произведено в дорево­люционной России за период первой мировой войны на всех казенных и частных предприятиях. Производство минометов увеличилось в 89 раз, пулеметов — в 78 раз, винтовок — в 6,4 раза, снарядов — в 8,2 раза, патронов — в 6,9 раза¹⁹.

Здесь, как видите, не говорится о танках, которые в царской России не производились вовсе, и о самолетах, которых, если не считать нескольких десятков самолетов Сикорского «Илья Муромец» и летающих лодок Григорови­ча, Россия тоже не производила. Заводы России только собирали из привозных комплектующих французские и английские самолеты ²⁰.

Может показаться, что сравнение экономики СССР времен Великой Отечественной войны и экономики цар­ской России времен первой мировой войны не со­всем корректно. Читатели старшего поколения еще по­мнят, как образованные обыватели любили издеваться над тем, что советская статистика приводит сравнения показателей нашего хозяйства с уровнем 1913 года. Мол, понятно, столько времени прошло, что тут удивляться, что производим намного больше. На самом деле, никакой некорректности в сравнении советских достижений с 1913 годом нет. Для того, чтобы это понять, достаточно вспом­нить, что между 1914 и 1941 годом прошло всего-навсего 27 лет, из которых 7 лет заняли первая мировая война и гражданская с интервенцией, приведшие к полному упадку хозяйственной жизни. Остальные годы тоже не все были мирными: борьба на Дальнем Востоке продолжа­лась до 1922 года, с басмачами в Средней Азии воевали почти до тридцатых, помощь республиканской Испании Хасан, Халхин-Гол, Финская война, и т.д. и т.п.

А теперь возьмите 15 лет господства капитализма. Вполне сравнимый временной период, но за это время в экономической области мы не только не продвинулись вперед, но и откатились далеко назад.

Экономическая помощь союзников

Есть две крайности в оценке той роли, которую сыг­рала помощь союзников в победе советского народа в Великой Отечественной войне. Одна из них состоит в том, что помощь потихоньку превращается в саму победу, а роль Советского Союза или всячески умаляется, или вообще замалчивается, как будто он вообще не участво­вал во второй мировой войне. Такой подход к освещению истории второй мировой войны давно стал обычным на Западе. В американской и западноевропейской научной литературе, конечно, об этом упоминается, хотя роль СССР в победе над фашистской Германией всячески умаляется и извращается. Но в книгах для широкой пуб­лики об участии СССР в войне иногда просто не упоми­нается. В это сложно поверить, но это факт. В качестве примера возьмем книгу для детей английского автора Дэвида Джефферса «Полеты и летательные аппараты», которая вышла в русском переводе в московском изда­тельстве «Росмэн» в 1995 году. В разделе, посвященном авиации второй мировой войны, рассказано об английских и американских боевых самолетах, о самолетах Герма­нии, Японии и даже Италии. Но ни об одной советской боевой машине нет упоминания ²¹. Эта точка зрения, ко­нечно, пока не может стать официальной ни в России, ни на Украине, но отдельные элементы такого подхода несложно встретить даже в школьных учебниках.

Конечно, в Советском Союзе подобный подход к ос­вещению событий был невозможен. У нас бы в голову никому не пришло писать и говорить, что помощи не было, или просто умалчивать об этой помощи.

Это не значит, что у нас не было разных точек зрения на этот вопрос.

Есть взгляд, согласно которому помощь союзников была настолько незначительной, что не сыграла решаю­щей роли в войне. Необходимо сказать, что этой точки зрения придерживалось большинство крупнейших совет­ских хозяйственников.

«Удельный вес импортных поставок, основными из которых в период войны были поставки из США и Англии, по отношению к внутреннему производству составил около 4%»²².

«Что касается поставок металла по ленд-лизу, они играли лишь роль подспорья. Например, в 1942 году доля импорта всех видов проката не превышала полуто­ра процентов» ²³.

«Авиационная промышленность СССР произвела в 1941 году 15735 самолетов. В тяжелом 1942 году, в усло­виях эвакуации авиационных предприятий, выпущено 25436 самолетов, за 1943 год — 34900 самолетов, за 1944 год — 40300 и за первую половину 1945 года — 20900 са­молетов» ²⁴.

По ленд-лизу Советскому Союзу американцы поста­вили 13 300 самолетов²⁵.

В то же время один только авиационный завод пост­роил за время войны 15 тыс. ЯКов ²⁶.

Но была и точка зрения, скажем, Г.К. Жукова, который в послевоенных беседах с писателем К.М. Симоновым заявил: «Говоря о нашей подготовленности к войне с точки зрения хозяйства, экономики, нельзя замалчивать и такой фактор, как последующая помощь со стороны союзников. Прежде всего, конечно, со стороны американцев, потому что англичане в этом смысле помогали нам минимально. При анализе всех сторон войны это нельзя сбрасывать со счетов. Мы были бы в тяжелом положении без американских порохов, мы не могли бы выпускать такое количеств боеприпасов, которое нам было необходимо. Без американских «студебеккеров» нам не на чем было бы таскать нашу артиллерию. Да, они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой транспорт. Выпуск специальных сталей, необходимых для самых разных нужд войны, был тоже связан с рядом американских поставок».

Существуют материалы, которые фиксируют еще более резкие высказывания маршала по этому вопросу: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии»²⁷.

Могли ли мы обойтись без американской помощи? Наверно, могли. Но обошлось бы это нам куда дороже

Разве бы партия и правительство пошли на такие уступки союзникам, если бы не было в этом крайней необходимости. Ведь политическая плата была весьма серьезной. Достаточно вспомнить, что ради сохранения и укрепления отношений с союзниками был даже распу­щен Коминтерн. Этого никто не скрывал. Сталин так и сформулировал: «Роспуск Коммунистического Интернаци­онала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободо­любивых наций против общего врага — гитлеризма»²⁸.

Тем не менее, в целом экономическая помощь союз­ников сработала на нашу Победу и, в конечном счете, на тот огромный шаг в продвижении социализма в Европе и в Азии, который был связан с победой Советского Союза в Великой Отечественной войне. Если о военном и эконо­мическом значении ленд-лиза можно спорить, то остается несомненным, что это была не имеющая аналогов в исто­рии победа советской дипломатии. Фактически советское руководство сумело заставить ведущие империалистичес­кие государства мира активно содействовать существенно­му сокращению сферы империалистического господства в мире, победе социализма на огромных территориях.

Сельскохозяйственное производство в годы Великой Отечественной войны

Отдельно нужно сказать о сельском хозяйстве в годы войны. Положение в этой отрасли было тем трагичнее, что самые плодородные области были оккупированы немцами. Нельзя сказать, что это обстоятельство заста­ло правительство врасплох. Точно так же, как заблаговре­менно в восточных районах страны готовилась сырьевая и промышленная база, там в 30-е годы интенсивнейшим образом расширялось сельскохозяйственное производ­ство. Так, к 1940 году производство зерна в восточных районах страны выросло до 1838 млн. пудов по сравне­нию с 1034 млн. пудов в 1913 году²⁹. В войну посевные площади в восточных областях СССР еще больше расши­рились. Большую роль сыграли накопленные перед вой­ной государственные продовольственные резервы. Все это позволило не допустить голода и организовать беспе­ребойное снабжение хлебом населения и армии в 1942 году, когда еще были оккупированы самые хлебные рай­оны и еще фактически отсутствовал продовольственный импорт по ленд-лизу ³⁰.

Но никакие резервы и никакой импорт не могли бы решить вопроса, если бы не было налажено примени­тельно к военным условиям собственное сельскохозяй­ственное производство. Это было возможно только на путях резкой интенсификации труда колхозников.

Общая выработка трудодней поднялась с 254 трудо­дней в 1940 году до 352 в 1942. Посевные площади в рас­чете на одного трудоспособного колхозника выросли с 3,3 га в 1940 до 4,3 га в 1942, на одну тягловую силу в колхозе и МТС посевные площади выросли с 7,3 га до 8,8 га ³¹.

Для того чтобы восполнить потери в рабочей силе, была объявлена трудовая мобилизация трудового насе­ления, не занятого общественным трудом. «Только в 1943 году трудовая мобилизация населения дала 7 609 тыс. человек, в том числе для промышленности и строитель­ства — 1 302 тыс. для работы в сельском хозяйстве 3 860 тыс. и для лесозаготовок — 1 295 тыс. человек» ³².

Основная проблема сельского хозяйства во время войны состоит в том, что именно село во время войны является основным источником живой силы для армии. Таким образом, село лишается мужского населения, а сельское хозяйство основных кадров. Основная тяжесть сельскохозяйственного производства в период войны ложится на плечи женщин. А ведь сельское хозяйство периода Великой Отечественной войны уже далеко не было тем патриархальным хозяйством, каковым оно было в России в 1914. Его основу теперь составляла техника, которой нужно было хорошо владеть. Что эта проблема возникнет, было ясно еще перед войной. Освоение девушками механизаторских профессий всячески поощрялось с самого начала массовой механизации сельского хозяйства. И такая политика себя полностью оправдала. В период войны женщины успешно смогли заменить ушедших на фронт механизаторов.

«Удельный вес женщин в составе трактористов МТС вырос с 4% в начале 1940 года до 45% в 1942 году, удельный вес женщин среди комбайнеров МТС вырос с 6 до 43%, удельный вес женщин среди шоферов МТС — с 5 до 36 %, удельный вес женщин среди бригадиров тракторных бригад МТС вырос с 1 до 10 %» ³³.

Человеческий фактор

Женщинам пришлось заменять мужчин не только на селе, но и в промышленности, поскольку, хотя на квалифицированных рабочих давалась бронь от призыва в армию, но резко возросла потребность в рабочих в связи с необходимостью увеличения производства оружия и боевой техники.

Поэтому увеличился удельный вес женщин среди рабочих и служащих в народном хозяйстве в целом с 38% в 1940 году до 53% — в 1943, в том числе в промышленности — с 41% до 52%, на железнодорожном транспорте — с 25 до 36, в государственном аппарате — с 35 до 55 %.

Среди квалифицированных рабочих произошли следующие структурные сдвиги. Удельный вес женщин среди машинистов паровых машин увеличился с 6% в начале 1941 года до 33% в конце 1942 года, среди токарей по металлу процент женщин за тот же период вырос с 16 до 33, среди сварщиков — с 17 до 31, среди кузнецов и штамповщиков — с 11 до 50%, среди шоферов — с 3,5% до 19% и среди грузчиков — с 17% до 40% ³⁴.

Государство всячески заботилось о том, чтобы создать женщинам надлежащие условия для труда. Например, система детских садов и яслей за время войны не только не сократилась, а значительно расширилась. Количество детей, посещающих детские сады, за время войны увеличилось почти вдвое, в 1,3 раза возросло количество детей в яслях.³⁵

Огромным резервом рабочей силы в войну стали подростки. Доля рабочих и служащих в возрасте до 18 лет увеличилась с 6% в 1939 году до 15 % в 1942 году.

Самое удивительное, что, несмотря на приход таких огромных масс людей, не имеющих опыта работы, производительность труда не только не снизилась, но значительно возросла. За 1942 год рост производительности труда составил 19%, а в 1943 году она выросла еще на 7%. Наивысшие темпы показали самые сложные отрасли — машиностроение и военная промышленность. Здесь рост производительности труда составил 31% в 1942 году, и 11% по отношению к предыдущему году в 1943 ³⁶.

«Рост производительности труда обеспечил снижение затрат живого труда на единицу изделий, в первую очередь на продукцию военной промышленности. Затрата труда на заводах авиационной промышленности в производстве самолёта ИЛ-4 уменьшилась с 20 тыс. человеко-часов в 1941 году до 12,5 тыс. человеко-часов в 1943 году; затрата труда на самолёт ИЛ-2 уменьшилась соответственно с 9,5 тыс. до 5,9 тыс. человеко-часов; затрата труда на самолёт ПЕ-2 уменьшилась с 25,3 тыс. до 13,2 тыс. человеко-часов. На артиллерийских заводах затрата живого труда в производстве 152-мм гаубицы-пушки уменьшилась с 4,5 тыс. человеко-часов в 1941 году до 2,4 тыс. человеко-часов в 1943 году; затрата труда на 76-мм полковую пушку уменьшилась с 1,2 тыс. до 0,8 тыс. человеко-часов; затрата труда в производстве дивизионной пушки уменьшилась с 2,2 тыс. человеко-часов в 1941 году до 0,6 тыс. человеко-часов в 1944 году. Затраты труда на заводах вооружения: в производстве крупнокалиберного пулемёта уменьшилась с 642 до 329 человеко-часов; в производстве винтовки уменьшилась с 12 до 9 человеко-часов и в производстве 1000 штук патронов для пистолета ТТ снизилась с 13 до 10,8 человеко-часа. Затрата живого труда на танковых заводах в производстве танка Т-34 уменьшилась с 8 тыс. человеко-часов в 1941 году до 5,7 тыс. человеко-часов в 1943 году; затрата труда на танк КВ уменьшилась с 14,6 тыс. до 7,2 тыс. человеко-часов».³⁷

Для того чтобы достигнуть таких удивительных результатов, необходимы были и совершенно новая организация труда, и совершенно новое отношение к труду. Вполне возможно, что резкий рост производительности труда в годы войны произошел не вопреки тому, что на заводы пришло много женщин и подростков, а благодаря именно этому обстоятельству.

Генерал армии А.А. Епишев в своей статье «Подвиг танкостроителей» рассказывает о бригадире Наде Хайдуковой, бригада которой, состоявшая из таких же, как и бригадир, 14-летних девчонок, на протяжении месяцев выполняла по три-четыре нормы.³⁸

Таких примеров можно приводить сотни и тысячи.

Стало уже общим местом утверждать, что победу в войне Советскому Союзу обеспечила новая, социалистическая, плановая централизованная система хозяйства, но при этом часто забывают, что самым главным продуктом производства всегда выступает сам человек — участник этого производства. Самым главным продуктом нового социалистического способа производства были советские люди, в первую очередь те, кто вырос и воспитался в условиях социализма. Известно, что марксизм определяет сущность человека, как совокупность всех общественных отношений. Так вот, новые общественные отношения породили совершенно нового человека. На уровне отдельного индивида это, может быть, и не заметно, но на уровне движения масс людей этот фактор очень скоро дал о себе знать.

Сейчас много охотников затушевать, замазать это обстоятельство, свести все к вопросу о тайне русского характера, славянской души т.п. Например, некто Юрий Крупнов, ссылаясь на известного российского публициста В. Кожинова, пишет, что «на деле та война в первую очередь была войной не «коммунизма» с «фашизмом», не «большевизма» с «нацизмом», не двух неразличимых в сущности «тоталитарных государств», а священной войной «называемого Россией мира» за спасение уникальной российской цивилизации и, в её лице, высших ценностей Всемирной Истории, прежде всего, фундаментальное равенство всех без исключения людей на Земле». И дальше продолжает: «Победа началась с восстановления традиционной идентификации народов России во главе с русским народом, когда борьба стала не за двадцатилетний коммунистический режим, а за тысячелетнюю Россию» ³⁹. Непонятно одно: почему это русский народ не горел желанием бороться за «тысячелетнюю Россию» в годы первой мировой? И даже наоборот, война закончилась тем, что народ сам покончил с «тысячелетней» царской Россией и начал строить новое, социалистическое общество.

Политэкономия войны

В конечном счете, в экономическом соревновании побеждает та страна, которая сумеет добиться более высокой производительности труда. Производительность труда с точки зрения военной экономики имеет некоторую специфику по сравнению с общим экономическим (по сути своей рыночным) о ней представлением. В конечном счете, военно-экономическая производительность труда заключается в том, что победит тот, кто за время войны произведет больше более эффективного оружия и военных припасов.

Специфика военной промышленности создавала объективные условия, требующие максимального устранения элементов товарности и применения нерыночных методов не только на этапе организации производства, но и на всех других этапах. В военном производстве с затратами денег считаются гораздо меньше, чем обычно. Совсем другое дело — непосредственные затраты времени на производство оружия. С ними нельзя не считаться, иначе оно может оказаться ненужным. Особенно важным становится этот фактор во время войны или в виду непосредственной угрозы ее начала.

Ярким примером может служить история с принятием на вооружение Красной Армии пистолета-пулемета. С ними возникла проблема, похожая на ту, которая была с пушками калибра 45-76 мм. Во второй половине 30-х годов у нас было налажено производство пистолетов-пулеметов Дегтярева, но вдруг в 1939 году то же самое Главное артиллерийское управление подняло вопрос о прекращении этого производства, объявив пистолеты-пулеметы неперспективным оружием⁴⁰. Несмотря на сопротивление наркомата вооружений, это решение было принято. Его ошибочность показала уже финская война. О необходимости массового производства пистолетов-пулеметов после Финской войны говорили многие командиры, и Сталин в первую очередь ⁴¹. Уже в ходе финской войны производство ППД было возобновлено, а позже было решено создать новую конструкцию пистолета-пулемета. Лучшей оказался пистолет-пулемет Шпагина. Одним из главных достоинств ППШ, помимо простоты деталей и надежности, оказалось то, что на его изготовление требовалось минимальное количество станко-часов. Все это позволило с первых же месяцев Великой Отечественной войны легко освоить производство этого замечательного автомата на многих, в том числе и неспециализированных, заводах ⁴². Б.Л. Ванников обращает внимание на то, что ППШ, как и противотанковые ружья, конструировались таким образом, чтобы в случае необходимости можно было развернуть их изготовление в больших количествах не только на оружейных, но и на машиностроительных заводах ⁴³.

Когда началась война, вопрос о главенстве натуральных, а не денежных показателей производства стал еще острее. Качество, количество продукции при минимальных трудозатратах на ее производство очевидно становились самыми точными и самыми интегральными показателями производства.

Война наглядно продемонстрировала, что философское положение о единстве качества и количества есть не оторванная от жизни абстракция, а всеобщий закон. Так, наши самолеты, каждый отдельно, значительно уступали английским, американским и немецким по качеству, если рассматривать вопрос исключительно с точки зрения технической, но благодаря простоте своей конструкции и легкости производства они создавали новое качество авиации в целом.

Вот что пишет по этому вопросу А. Яковлев: «Конечно, наши боевые самолеты были неизмеримо проще по конструкции и по технологии, чем, скажем, американские или немецкие машины, и это оказалось их преимуществом.

Наши самолеты были приспособлены для производства в специфических условиях первого периода войны: эвакуация, острый дефицит алюминия, приборов, целого ряда материалов, необходимых при массовом выпуске самолетов, моторов и оборудования. Они легко осваивались в производстве на Востоке руками неквалифицированных рабочих, в основном женщин и подростков» ⁴⁴.

Некоторые исследовали даже выделяют «военную экономику» в отдельный способ производства, противопоставляя ее «либеральной модели» и, таким образом, игнорируя различие между капитализмом и социализмом, сводя дело исключительно к вопросу о вмешательстве или невмешательстве государства в вопросы развития промышленности ⁴⁵. Это, конечно, неверно, но что верно и бесспорно, это то, что вынужденное войной государственное планирование промышленного производства и связанная с этим концентрация ресурсов в руках государства с целью их целенаправленного распределения активизируют экономику даже самых что ни на есть капиталистических стран, влияют на нее куда более благотворно, чем рыночная стихия.

Обратите внимание, например, на вот такие цифры: «США в разгар второй мировой войны тратили на военные цели до 45% своего ВНП и при этом достигли феноменальных темпов промышленного роста (в среднем 16,9% в год в течение 1941-1945 гг.). За этот же период инвестиции в производство выросли на 65%, мощность электростанций возросла на 75%, промышленное производство удвоилось, а прибыли промышленников выросли в 5 раз. И все это было достигнуто отнюдь не за счет снижения жизненного уровня населения. Наоборот, реальная заработная плата за годы войны выросла на 50%, а потребление продовольствия на душу населения увеличилось на 15-25%. При этом повышение жизненного уровня населения было достигнуто при гигантских масштабах выпуска военной продукции, многократно превосходивших масштабы советского военного производства в годы «холодной войны». За годы второй мировой войны США произвели 300 тыс. боевых самолетов, 100 тыс. танков, 124 тыс. кораблей и судов всех классов, 41 млрд. единиц боеприпасов» ⁴⁶.

Это притом, что во время войны монополии в США продолжали господствовать, их прибыли не только не упали, но и намного возросли.

Когда пишут о том, что победу в Великой Отечественной войне Советскому Союзу обеспечила плановая социалистическая система хозяйствования, то в этом нужно различать, как минимум, два момента. Дело было не только и даже не столько в плановости, сколько именно в социалистичности нашего хозяйства. Само собой разумеется, что плановое хозяйство дает любой стране большое преимущество в войне над страной, в которой хозяйство построено на стихийных рыночных началах. Но дело в том, что к началу второй мировой войны ни в одной из крупных стран уже не существовало стихийного рынка. Страны, в которых не утвердилось господство монополий, просто перестали быть крупными игроками на капиталистическом рынке, например Бельгия, которая до первой мировой войны была крупным экспортером капитала, а перед второй мировой оказалась исключительно объектом мировой политики. Это была эпоха, когда государственно-монополистический капитализм уже успел основательно утвердиться, а государственное планирование, особенно в области производства вооружений, давно было само собой разумеющейся вещью.

Среди стран, в которых господствовала государственно-монополистическая система, тоже, в свою очередь, следует выделить, как минимум, две группы: страны, в которых монополии полностью подмяли под себя государство — примером могут служить Франция, Англия, США — и страны, в которых государство полностью подчинило себе монополии, лучший пример — фашистская Германия.

Фашистская Германия получила громадное преимущество перед своими западными конкурентами в первую очередь благодаря тому, что нацистское государство сосредоточило в своих руках все ресурсы и направило их на решение военных проблем. Для этого необязательно было ликвидировать частную собственность. Она ликвидировалась только для тех капиталистов, которые не соглашались безоговорочно подчиняться государственному плану. Те же капиталисты, которые охотно сотрудничали с нацистским режимом, не только не потеряли своей собственности, но еще и приумножили ее как за счет своих менее сговорчивых коллег, так и за счет гитлеровских завоеваний.

Максимальная централизация частной собственности дала Германии преимущество над теми странами, в которых эта работа не была проделана или проводилась непоследовательно, но оказалось, что этого недостаточно для того, чтобы конкурировать в военно-экономическом отношении с советской системой, где частная собственность была ликвидирована вовсе.

Вот что пишет по этому вопросу бывший нарком вооружения, а потом нарком боеприпасов Б.Л. Ванников: «Осуществляя такой курс, партия с полным основанием исходила из того, что в современной войне побеждает то государство, которое в процессе вооруженной борьбы может сосредоточить в наиболее короткие сроки все ресурсы, мощности и силы на производстве военной продукции и превзойти в данном отношении противника. Как показал опыт Великой Отечественной войны, именно социалистическая экономика обеспечивает подобное преимущество.

Не последнее место в этом принадлежит тому обстоятельству, что она является общенародным достоянием. Поэтому для нее не существует, например, острой проблемы, названной немецким экономистом Гансом Керлем «одной из важнейших задач руководителей экономики» капиталистических государств и заключающейся в том, чтобы «найти правильный синтез частной инициативы и государственного руководства».

Не решила эту проблему и фашистская Германия. Хотя она и обладала мощной индустрией, но капиталистическая система не могла в нужный момент быстро перестроить экономику, всецело подчинить ее единой цели — нуждам государства. Тормозом явились частные интересы корпораций и фирм, которые не всегда совпадали с интересами общегосударственными.

Коренным образом отличалось положение дел в Советском Союзе, экономической основой которого является социалистическая собственность на средства производства, сосредоточение в руках государства всех сырьевых ресурсов страны. Поэтому, хотя советскому народу пришлось развивать военную экономику в невероятно тяжелых условиях вынужденной эвакуации промышленности на Восток и временной потери важнейших индустриальных и сельскохозяйственных районов, положительные результаты все же были достигнуты в самые короткие сроки». ⁴⁷

Изучение опыта военной экономики Советского Союза периода Великой Отечественной войны имеет не только историческое значение. Хозяйственный хаос и дезорганизация производства, которые возникли в результате капиталистической реставрации, вполне соизмеримы с теми, которые возникли в результате внезапного нападения гитлеровцев и захвата ими огромных территорий в начале войны. Для ликвидации урона, нанесенного переходом к рыночной экономике, и восстановления производства понадобится не меньшая концентрация усилий и ресурсов, чем для восстановления производства в годы Великой Отечественной войны. То обстоятельство, что техника ныне находится на совершенно ином уровне, не только не помешает, но и будет содействовать применению многих, родившихся во время Великой Отечественной войны принципов организации планового, централизованного, направленного на достижение вполне конкретных целей хозяйства.

Примечание

1. В. Суворов. Ледокол. М.: Новое время, 1992.

2. А. Яковлев. Цель жизни (записки авиаконструктора). М. 1970. С. 177-178.

3. Там же. С. 274.

4. Б.Л. Ванников Записки наркома. С. 134.

5. Там же. С. 160.

6. А. Яковлев. Цель жизни (записки авиаконструктора). М. 1970. С. 409.

7. С.З. Гинзбург. О прошлом для будущего. М. 1986. С. 247.

8. Курчаев А.Л., Залкинд А.И. Народнохозяйственное планирование в годы Великой Отечественной войны. М. «Экономика», 1985. С. 17.

9. Там же. С. 41.

10. В.Н. Краснов Е.А. Шитиков. Флот накануне и в период Великой Отечественной войны.

11. Б. Л. Ванников. Записки наркома. С. 158-159.

12. Там же. «Записки наркома». С. 157.

13. С.З. Гинзбург. О прошлом для будущего. М. 1986. С. 240.

14. Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1948. С. 42.

15. Там же. С. 43.

16. Там же. С. 83-84.

17. Е. Иванов. Из истории великого перемещения экономического потенциала страны на Восток. Экономическая газета. 2004.

18. Там же.

19. Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1948. С. 84-85.

20. А.Яковлев. Рассказы авиаконструктора. М. 1967. С.32.

21. Дэвид Джефферс Полеты и летательные аппараты.

Москва. «Росмэн» 1995. С.30-33.

22. Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1948. С. 74.

23. Б.Л. Ванников «Записки наркома». С. 153.

24. А. Яковлев. Цель жизни (записки авиаконструктора). М. 1970. С. 443.

25. Там же. С. 363.

26. Там же.

27. «Военные архивы России. М., 1993. Вып. 1. С. 234.

28. Ответ тов. И.В. Сталина на вопрос главного корреспондента английского агентства Рейтер. И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. 1948. С.107.

29. Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1948. С. 91.

30. «… В общем продовольственном «котле» Красной Армии в первый год войны импортные продукты едва составили бы сотую часть. К июлю 1942 г., т.е. к концу действия Первого Протокола, в СССР было завезено из США и Великобритании 392 тыс. т продовольствия на 90 млн. долл.». М.Н. Супрун, продовольственные поставки в СССР по ленд-лизу в годы второй мировой войны. Сборник: «Загадки ленд-лиза», М., «Вече», 2000.

31. Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1948. С. 93.

32. Там же. С. 110.

33. Там же. С. 92-93.

34. Там же.

35. Там же. С. 112.

36. Там же. С. 113.

37. Там же. С. 114-115.

38. Т-34: Путь к победе. Харьков. Прапор. 1985 г.

39. Ю. Крупнов. Журнал «Народное образование», № 4, 2005.

40. В отношении станкового пулемета «Максим» аналогичная ошибка таки была совершена. В 1940 году его производство прекратили, и возобновить его удалось с большим трудом уже только в ходе войны. См. Б.Л. Ванников. Записки наркома. С. 144.

41. См. Зимняя война 1939-40. И.В. Сталин и финская кампания, (стенограмма совещания при ЦК ВКП(б). — М. Наука 1999. 295 с.

42. Б.Л. Ванников «Записки наркома». С. 138.

43. Там же. С. 139.

44. А. Яковлев. Цель жизни (записки авиаконструктора). М. 1970. С. 445.

45. Д. Верхотуров. «Военная экономика» СССР и Израиля: некоторые особенности развития. http://www.absolisrael.net/wareconomy.html

46. В. Шлыков. Что погубило Советский Союз. Американская разведка о советских военных расходах. Военный вестник МФИТ, № 8, апрель 2001 г.

47. Б.Л. Ванников. Записки наркома. С. 158-159.