Основное противоречие советской философии. Часть 2.

Часть 1

Вопреки расхожему мнению

Но, в любом случае, если сравнивать развитие философии в СССР с развитием таковой в любой другой стране за тот же период, то результат получится не такой уж плохой. Как по количеству, так и по качеству. Уже сам факт того, что с философией стали знакомить всех, кто получал высшее образование, и даже в средней школе был предмет «Обществоведение», где излагались основы философии — это был полный переворот в философии. В западных странах до этого времени ничего подобного нет. Мало того, что в большинстве западных стран философия в университетах является предметом по выбору¹, притом, далеко не во всех вузах, но с философией в систематическом виде там не знакомы даже специалисты.
Вот что говорит по этому поводу уже много лет преподающий в европейских вузах модный ныне на Западе философ советского происхождения Карен Свасьян:
«…тут главное — попасть в лузу, а там делай, что взбредет в голову. Что здесь хуже всего, так это отход от классической традиционной методики (я имею в виду систематическое введение в философию, изучение истории философии в целом), которая все больше отодвигается на задний план, уступая место моде и «оригинальничанию»».
Но в СССР не ограничились тем, что сделали знакомство с философией обязательным элементом образования. Здесь философия стала необходимым и весьма заметным элементом общей культуры. Сами бывшие советские философы очень любят поговорить о том, что в дореволюционной России была философия, а в СССР ее то ли не было, то ли была одна только догматика. Сразу две работы² по истории философии в СССР имеют в своем названии словосочетание «Подавление философии». Но если взять конкретные факты, то ситуация выглядит несколько иначе.
Так, например, академик М.Б. Митин приводит справку об изданиях классиков философии в царской России за 20 лет до революции и за 21 год советского периода:
Издание классиков философской мысли (тыс. экз.)³:

Произведения Бэкона, Гольбаха,Гельвеция, Демокрита с 1897 по 1916 г. не издавались, — продолжает М.Б. Митин. — За период о 1917 по 1938 г. выпущено произведений: Бэкон. 23 тыс. экз., Гольбаха — 79,4, Гельвеция — 67,5, Демокрита — 10 тыс. экз.
В этот период изданы также сочинения Лукреция Кара, Сенеки, У. Дакосты, Дж. Бруно, Гоббса, Декарта, Спинозы, Лейбница, Сен-Симона, Мора, Локка, Толанда, Пристли, Руссо, Кондильяка, Ламетри, Дидро, Мелье, Фурье, и др.
Нужно сказать, что Митин скромничает. На самом деле, большинство этих изданий было сделано не просто за 25 лет, а в 30-е годы, когда он находился у философского руля. Можно сколько угодно скептически относиться к философским достижениям самого М.Б. Митина, но факт остается фактом, что за последние 25 лет тиражи философской классики на порядок меньшие, не говоря уж о том, что, очень часто это переиздание того, что было сделано в советские времена.
Возьмем для примера серию «Памятники философской мысли», которую начали выпускать в 1978 году (последний том вышел в 2008 году). В эту серию вошли переводы классиков мировой философии.

Всего выпущено 29 томов, часть которых — переиздания и допечатки. Так вот, по данным, которые приводит Википедия, совокупный тираж серии составил свыше 700 000 экз., из них 620 000 приходятся на советские издания. То есть, имеем уменьшение совокупного тиража более чем в 10 раз.

Но «Памятники философской мысли» — это далеко не лучшее, что было сделано в советские времена в области популяризации классического философского наследия.

Она выглядит очень бледно по сравнению с серией «Философское наследие», которая начала выпускаться в 1963 году. Так вот, до 1991 года в этой серии вышло 115 томов произведений мировой философской классики общим тиражом без малого 7 миллионов экземпляров.

Но и эти цифры ни о чем не говорят, поскольку философская литература была в страшном дефиците, и даже далеко не все специалисты имели у себя книги из «Философского наследия» и пользовались ими в основном в библиотеках, где на каждую книгу было много читателей.

Но даже без учета этой особенности тиражи, скажем, четырехтомника Аристотеля в 220 тысяч или «Философии религии» Гегеля в 175 тысяч экземпляров способны поразить воображение. При этом, повторяю, они раскупались мгновенно, при том, что стоили не так уж и дешево (по советским меркам, конечно, где книги стоили, как правило, копейки).

Посчитать тиражи современных изданий философских книг не представляется возможным, поскольку часто они просто не указываются, поэтому мы приведем «экспертную оценку», которая тем примечательнее, что принадлежит она А.П. Огурцову — человеку весьма компетентному, члену редколлегии журнала «Вопросы философии», ученому секретарю науч.-ред. совета «Новой философской энциклопедии», автору упомянутой уже выше статьи «Подавление философии», почти четверть столетия спустя написавшему статью под не менее «оптимистическим» названием «Поражение философии»⁴:

«Тиражи философских книг не идут ни в какое сравнение с тиражами книг 60-70-х годов. Я вспоминаю, что издательство «Мысль» издало «Философию природы» Гегеля тиражом 100 тысяч экземпляров, и через месяц книгу невозможно было найти в книжных магазинах! Наши книги издаются тиражом 300-500 экземпляров, от силы до 1000 экземпляров, и они лежат на складских полках. Их мало кто читает! Когда я работал в журнале «Вопросы философии», мы ставили перед собой цель достичь в 1967 г. тиража журнала в 40 тысяч. Теперь же его тираж не больше 1000 экземпляров».
И это касается не только философской классики, но и того, что в СССР получило название «современной буржуазной философии». Представления, которые господствуют на этот счет, не менее далеки от действительности, которая в СССР была гораздо сложнее.
К примеру, вот что пишет известный исследователь творчества Фрейда В.М Лейбин:
«Ни в одной другой стране мира работы Фрейда не переводились столь интенсивно, как в России 20-х годов».
В течение 20-х годов было издано на русском языке 9 работ Шпенглера, включая двухтомник «Закат Европы», 6 работ Дьюи, издавались М. Вебер, Э. Кассирер, К. Форлендер, Э. Реклю, Л. Леви-Брюль.
Если даже работы каких-то известных в это время западных философов не издавались, то о них писали. В 1922 году вышла книга Н. Лосского о А.Бергсоне⁵, в 1926 году — большая статья Г. Баммеля о М. Шеллере⁶. О Гуссерле и говорить нечего, поскольку Инстиут научной философии, созданный в 1921 году при кафедре философии МГУ, до 1923 года возглавлял Г. Шпет, которого Гуссерль называл своим лучшим учеником. К слову, сам этот институт, который объединил тех философов, которые относились к марксизму, так сказать, настороженно, был создан фактически в пику философской секции Социалистической академии, откуда и такое название — мол, остальная философия ненаучная.
В тридцатые годы, конечно, была несколько иная политика, но, например, Л. Витгенштейну она не казалась такой уж ужасной. Он приезжал в СССР в 1936 году и, говорят, даже выражал желание переехать жить навсегда⁷.
А теперь для сравнения, что в те же самые 20-е годы рассказывали о философии в Советском Союзе студентам-философам в тогда еще очень демократической Германии:
«Большевизм, покончивший с Россией как с культурным государством и до основания разрушивший ее народное хозяйство, тем самым уничтожил также и предпосылки высшей духовной жизни… Допускается только лишь марксизм и крайний материализм в наигрубейшей форме, в области нравственности предоставляющий полную свобо­ду беспорядочных половых отношений, а для женщин-членов партии делающий готовность к ним даже делом чести»⁸. Согласитесь, что очень сложно помыслить такой уровень «критики» западной философии в советских изданиях.
Получается, что если бы даже в СССР сложилась такая ситуация, как сейчас представляют — полное, мол подчинение политике, недопущение никаких альтернативных взглядов и т. п., то все, в чем могли бы обвинить советских философов — это в том, что они пошли по пути своих западных коллег.
Но никогда советские философы, разумеется, и близко не подходили к их «достижениям». Там ведь не только советских философов или Ленина никто не собирался печатать. Там и насчет философской классики ситуация была несколько иная, чем в СССР.
Вот какие слова приводит в уже цитированной нами статье Б. Э. Быховский: «Когда мне было двадцать лет, — вспоминает Ж.-П. Сартр, — в 1925 году в университете не было кафедры марксизма, и студенты-коммунисты остерегались ссылаться на марксизм или даже упоминать о нем в своих диссертациях, в ином случае их не допустили бы к экзаменам. Страх перед диалектикой был таким, что даже Гегель был нам неведом».
Но черт с ними, со сравнениями. В конце концов, мы сейчас говорим о противоречиях советской философии, а не западной.
Так вот, прежде, чем мы снова вернемся к противоречиям, отдельно нужно сказать об еще одном очевидном советском достижении — о научно-популярной литературе по философии. Далеко не полный, но очень интересный обзор этой литературы можно найти в статье Е.В. Босенко «О популярной философской литературе. Над чем работали и о чем спорили философы»⁹.
Правда, в этой статье перечислены даже далеко не все серии научно-популярных изданий по философии. У кого-то может вызвать кислую усмешку, если я укажу на огромную научно-популярную литературу по научному атеизму, но я бы не советовал улыбаться, а то как бы после «скулы не свело».
Как, например, у уже упомянутого автора статьи «Подавление философии» А.П. Огурцова, в 1989 году, когда была написана эта статья, так радовавшегося тому, что начался «процесс очищения наших душ от яда авторитарной идеологии», а уже в 2013 году он констатирует «Поражение философии», которое он видит в том, что «православная церковь заняла место коммунистической партии, а сама религия превратилась в идеологию «власть предержащих»¹⁰.
«Поражение философии» в общем-то — статья довольно поверхностная, как и «Подавление философии», но одно вполне реальное противоречие там все-таки схвачено. Автор уловил, что засилие религии в философии и даже в науке привело к тому что из «философского арсенала исчезли такие понятия как «внутренний мир», «идеальное» … «душа», «дух», «идеал»».
Разумеется, что советский научный атеизм и близко не подходил к действительному решению проблемы религии — в первую очередь потому, что он был действительно только научным, то есть критикой религии с точки зрения естественных наук. Что же касается советской философии, то она по мере возможности облекала эту выработанную в основном материалистами XVIII века точку зрения в квазимарксистскую терминологию, чем обеспечивала положение науки в СССР как господствующей формы общественного сознания. Ничего специфически коммунистического в таком положении нет. Наука становится господствующей общественной формой сознания в том же самом XVIII веке, выиграв борьбу за господство в этой сфере с религией, которая была господствующей формой сознания в эпоху Средневековья. Другими словами, то, что наука является господствующей формой сознания, это нормально уже для капитализма. Но, оказывается, что эта самая «норма» является исключительно результатом идейной борьбы, в которой философия играет не последнюю роль. И стоило бывшим советским философам немножко «расслабиться», как не только философия, но и наука была легко отброшена в ситуацию Средневековья.
И такое положение характерно не только для атеизма.
Когда, например, С.Н. Мареев¹¹ утверждает, что советский «диамат» в основе своей был позитивизмом, то он в целом, конечно же, прав. Но только в целом. В частностях же, кроме позитивизма как господствующей тенденции, в советской философии можно было найти представителей самых невообразимых философских течений. Фактически полную их номентклатуру представляла так называемая «критика буржуазной философии», которая на самом деле очень часто, скорее, даже по преимуществу, под видом критики представляла собой популяризацию этих течений.
Приведу очень объемную цитату из статьи главного научного сотрудника сектора современной западной философии ИФ РАН Н.С. Юлиной «Философская ситуация в России»¹², которая дает хорошее представление о том, что собой представляла советская философия так называемой «эпохи застоя»:
>«Вопреки расхожему на Западе мнению о непроницаемости идеологического занавеса между «социалистическим» и «капиталистическим» мирами западная философская литература была в 60-80-годы вполне доступной для советских философов-профессионалов. Библиотеки Москвы и Ленинграда, в меньшей мере библиотеки в провинции, снабжались всей значительной литературой и периодикой. Профессора философии имели возможность, хотя и ограниченную, выписывать из-за рубежа интересующую их литературу. В 60-80 гг. было переведено и издано довольно большое количество работ по логике, методологии и философии науки, философии языка: работы Л. Витгенштейна, Р. Карнапа, А. Тарского, Б. Рассела, В. Гейзенберга, С.Франка, А. Грюнбаума, Т. Куна, П. Фейерабенда, И.Лакатоша, М.Бунге, К. Поппера и др., значительно меньше сочинений общефилософского характера — Дж. Мура, Р. Коллингвуда, М.Поляни и других».
Так что «идеологический занавес» и в самом деле был отнюдь не такой уж непроницаемый, как считается. Он был, скорее, проницаемый только в одну сторону. Я здесь даже не столько о том, что вряд ли какая-либо из самых разлиберальных западных стран сможет предъявить подобный список переводов и публикаций у себя советских философов (думать так было бы так же наивно, как, например, требовать свободного хождения рубля или, скажем, гривны на территории Соединенных Штатов Америки¹³). Но я сейчас о другом, что и в СССР издавали далеко не всех западных философов. Например, представителей так называемого «западного марксизма» в СССР в это время издавали далеко не так щедро. За исключением, пожалуй, А. Грамши и то, наверное, потому, что он уже умер. Остальные иногда переводились, но для служебного пользования.
Издавались также англичане М. Корнфорт, Дж. Льюис, французы Ж. Политцер, А. Дени, Г. Бесс, Ж. Коньо, одна брошюрка Р. Гароди «Ответ Ж.П. Сартру». Но все это были эпизоды, а не политика. А политика была совсем иная. Чтобы показать, какая именно, продолжим цитировать Н. С. Юлину:
«В начале 60-х годов по инициативе вице-президента АН СССР и члена ЦК КПСС П.Н.Федосеева, по своим взглядам ортодоксального марксиста, был создан при Академии наук Институт научной информации по общественным наукам /ИНИОН/. Одна из его главных целей — усиление борьбы с буржуазной идеологией и ее более квалифицированная критика. Владея богатейшей в стране библиотекой по общественным наукам, институт издавал огромное количество информационных материалов по всем отраслям гуманитарного знания за рубежом, в том числе рефератов новинок философской литературы. Обязательным требованием к которым было идеологически нейтральная подача материала. С созданием ИНИОН преподаватели из провинции стали получать обширную и разнообразную, хотя и в «сжатом» виде, информацию о философской жизни и других странах. «Борьба с буржуазной идеологией» на практике обернулась существенным прорывом информационной блокады, ограждавшей советских гуманитариев от остального мира, и приобщением к мировой философии».

Ну, а в завершение этой темы еще одна мысль из этой великолепной по своей простодушной откровенности статьи:

«Одна из печальных гримас нынешнего периода «свободы информации» состоит в том, что из-за нехватки твердой валюты для закупки зарубежной литературы информационные возможности этого института существенно сократились».

Вот такая вот «диалектика». В результате, подавляющее большинство «неподавляемых» философов на огромных просторах бывшего СССР до сих пор питаются в основном тем материалом, который был наработан в рамках советской «критики буржуазной философии» и считают себя приверженцами тех течений в философии, которые были модными на Западе лет 40-50 тому назад и давно там уже забыты.

Продолжение следует

Текст: Василий Пихорович

1 Философия является обязательным предметом в средней школе во Франции и в некоторых землях ФРГ

2 Яхот И. Подавление философии в СССР (20-30-е годы) и Огурцов А.П. Подавление философии // Суровая драма народа, М..: Политиздат. 1989.

3Цит. по: Н.Г. Баранец. Метаморфозы этоса российского философского сообщества в XX веке. Ульяновск. 2008. с. 72.

4 http://www.intelros.ru/pdf/vox/2013_15/ogurtsovap.pdf

5 Лосский Н. О. Интуитивная философия Бергсона. — Пг.: Учитель, 1922. — 109 с.

6 Под знаменем марксизма: ежемесячный философский и общественно-экономический журнал, Издание газеты «Правда», Москва, №7-8, 1926

7 http://www.liveinternet.ru/users/vlad_falco/post304445353/<
8 F. О b е г w е g. Grundrip der Geschihte der Philosophie. Berlin, 1928. 5, Bd. 5, S. 344). Цит. По Быховский Б.Э. Антимарксизм вчера и сегодня. Вопросы философии. 1965. № 5 с. 89-90

9 Е.В. Босенко «О популярной философской литературе. Над чем работали и о чем спорили философы». http://propaganda-journal.net/4617.html
10 А.П. Огурцов. Поражение философии. Электронный философский журнал Vox / Голос: http://vox-journal.org

Выпуск 15 (декабрь 2013). http://www.intelros.ru/pdf/vox/2013_15/ogurtsovap.pdf

11 С.Н. Мареев. Из истории советской философии: Лукач, Выготский, Ильенков. М. 2008.

12 Юлина, Н.С. Философская ситуация в России / Н.С. Юлина // История философии. Вып. 10 / отв. ред. В.В. Старовойтов. М.: ИФ РАН, 2003. — С. 7-23. — ISBN 5-201-02134-4.

13 В Западных странах охотно публиковали труды советских ученых в области точных, естественных или технических наук, а некоторые научные журналы просто переводились полностью, как, например, издававшийся в киеве журнал «Кибернетика». Но что касается переводов советских философов, то с этим все было достаточно строго. Не смотря на то, что интерес к работам некоторых из них, например, Э.В. Ильенкова был очень большой (например, его лично приглашали с докладом на всемирный философский конгресс), но публиковали его в те времена разве что в Италии, но никак не в США или в Германии.