Тот факт, что советские философы, как правило, очень послушно следовали в фарватере «передовой науки», вовсе не спасал и не спасает их от обвинений в «идеологическом диктате» и прочих прегрешениях против этой самой науки. Скорее всего, эти обвинения построены на уверенности в том, что философам положено осуществлять «идеологический диктат». Ведь их работа всегда состояла в том, чтобы изучать основы мышления, его историю, актуальные проблемы и на этом основании формировать то, что обычно имеют в виду под идеологией — общие принципы формирования идей, которые лежат в основе человеческого знания. За это, в общем-то, философам и платят зарплату. И во все времена философы только тем и занимались, что разрабатывали эти самые «общие принципы формирования идей», и если они поначалу и не диктовали их учёным, то только потому, что долгое время никакой отдельной от философии науки просто не существовало. И даже когда в эпоху Нового времени наука начала отделяться от философии как форма общественного сознания, ее отцами-основателями оказались именно философы, которым и в голову не приходило, что когда-то появятся ученые, которые не только ничего не понимают в философии, но еще и будут гордиться этим как особым достижением. А с другой стороны, появится отдельная от науки «идеология», претендующая на то, что она составляет основу мировоззрения и вообще отвечает за «душу» человека. В эпоху Средневековья эту роль выполняла религия, но после того, как в Новое время господствующей формой общественного сознания становится наука, религию из мировоззренческого поля начинает вытеснять философия. Причина этого — уже отмеченное отделение науки от философии и все усиливающаяся специализация внутри науки, когда ни одна из наук не может дать цельную картину мира, в результате чего ученым и даже некоторым философам начинает казаться, что утраченную целостность можно восстановить путем «обобщения научных знаний», каковую задачу ученые и отводят философии.
Идея противопоставления науки и философии принадлежит основателю философии позитивизма О. Конту. Его лихая фраза «Наука сама себя философия» очень понравилась как учёным, которые не хотели утруждать себя изучением вершин философской мысли, так и тем философам, которые этих вершин просто не смогли одолеть. Примечательно, что сам О.Конт, по свидетельству современных ему ученых, ничего не понимал в естествознании. Достаточно сказать, что за несколько лет до открытия спектрального анализа он высказал безапелляционный тезис о том, что наука никогда не узнает химического состава звезд. Мало того, когда спектральный анализ был открыт, Конт его не признавал. Видимо, именно это незнание действительных возможностей науки и позволило Конту сформулировать этот лозунг, в котором разумного не больше, чем если бы вы провозгласили «химия сама себе физика», «биология сама себе химия», «медицина сама себе биология» или «социология сама себе математика».
Советские философы, особенно те, которые занимались так называемыми философскими проблемами естествознания, в отличие от Конта, были отлично знакомы со всеми достижениями естествознания и свято верили в непогрешимость представителей этой отрасли науки. С Контом их объединяло только непонимание философии и ее обязанностей в отношении науки, которые состоят если даже и не в том, чтобы диктовать ученым общие принципы формирования идей (ученым особо не подиктуешь, они больше склонны сами диктовать), то, по крайней мере, тактично подсказывать, что формирование идей — работа не такая уж и простая и требует отдельной подготовки, совершенно отличной от той, которая необходима, скажем, для проведения лабораторного эксперимента или для работы даже с самой сложной техникой.
Обычно, когда говорят об идеологическом диктате советских философов, то вспоминают о так называемых кампаниях против кибернетики и против генетики. Что касается кампании против генетики, то о ней мы напишем в следующем очерке. Сейчас о кибернетике.
Более подробно об этой истории можно прочитать здесь. Сейчас же этот вопрос мы разберем в порядке анализа всего одной статьи, автор которой представил не только весьма характерную критику нашей позиции, но и собрал вполне достаточное количество фактов для того, чтобы можно было доказать, что все в этой истории было совсем не так, как он пытается представить и как обычно принято считать. Речь идет о статье В.В. Шилова «Ветры кибернетики: от шторма к штилю».
Итак, начнём с критики:
«Нередко предпринимаются попытки представить в роли инициаторов направленных против кибернетики публикаций инженеров, математиков и специалистов в области создания ЭВМ. Так, Л. Грэхэм пишет, что «Влияние позиции партии не должно, однако, затмевать тот факт, что многие ученые и инженеры в Советском Союзе относились скептически к утверждениям кибернетиков США». Ему вторит украинский публицист В. Пихорович: «больше всех … не правы те, кто спекулировал и продолжает спекулировать на этой весьма темной истории (так Пихорович называет антикибернетическую кампанию. — В. Ш.), утверждая, будто бы во всем виноваты были философы и идеологи вообще. На самом деле все было совсем по-иному. Философы и идеологи только подхватили идею, брошенную другими». Под другими он подразумевает создателя одной из первых советских ЭВМ МЭСМ академика С. А. Лебедева и его сотрудницу Е. А. Шкабару: «Именно они стали инициаторами печально знаменитой статьи в „Философском словаре“, в котором кибернетика названа лженаукой».
Так ли это? Действительно ли инициаторами этой кампании явились инженеры и ученые?»
Разумеется, что на самом деле я не «вторил» У. Грехему. Если бы я догадался тогда посмотреть Л. Грехема, я бы обязательно на него сослался. Ведь, согласитесь, что мнение известного американского ученого, лучшего западного специалиста по истории советской философии и естествознания, является очень серьезным аргументом в поддержку моей позиции. Так, что я обязан сказать большое спасибо В.В. Шилову за то, что он указал на эту мою ошибку. И сразу скажу, что это далеко не последняя моя благодарность моему оппоненту. Я ведь никогда не занимался историей вычислительной техники в СССР профессионально, и В.В. Шилов совершенно справедливо охарактеризовал меня как публициста, и даже против его обвинения в том, что я слабо знаю источниковую базу, спорить не стану. Другой вопрос, что он почему-то, наверное, думает, что публицист обязательно должен быть неправ в споре с ученым, узким специалистом в предмете этого спора, но это совершенно другой вопрос. В любом случае, В.В. Шилов достаточно скрупулезно собрал множество фактов и мнений по теме нашего спора, чего я бы сделать не мог по причине того, что эта тема лежит далеко на периферии моих научных интересов. Конечно, это были не все факты и не все мнения (что я позже покажу), но, тем не менее, это были не только те факты и мнения, которые были выгодны В.В. Шилову, но и те, которые явно противоречили его концепции, что само по себе делает честь любому ученому, который и отличается от обычного глупца тем, что не ждет, когда противоречащие его позиции факты найдут другие люди и ткнут его в них носом. О том, как мой многоуважаемый оппонент проинтерпретировал противоречащие его концепции факты, я напишу несколько позже. Сейчас же попытаюсь оправдаться, почему я, выступая против господствующей в то время точки зрения и выдвигая очень, как мне тогда казалось, неожиданную точку зрения, что инициаторами «гонений на кибернетику» были не философы, а конструкторы вычислительной техники, пропустил такой важный источник как книги Л. Грэхема, в которых можно найти не только то, что нашел В.В. Шилов, но и, например, утверждение о том, что в определенное время «еще в октябре 1956 г. (то есть, уже после полной победы сторонников кибернетики) академик А.Н. Колмогоров, работа которого по теории автоматического регулирования была подлинным вкладом в кибернетику, отказался признать ценность кибернетики как отдельной дисциплины». Или, скажем, такое утверждение:
«Первым, кто поддержал позитивный взгляд на кибернетику, похоже, был чешский философ и математик Эрнст Кольман». Конечно, в этом утверждении есть неточности. На самом деле Кольман был математиком разве что по образованию, а так просто философ, хоть и крайне плохой. И даже в Чехословакии работал исключительно в качестве советского идеолога, и как формулирует русскоязычная Википедия в статье о Кольмане, занимался там «насаждением диалектики и исторического материализма». Критиковал руководство чехословацкой компартии за недостаточный большевизм, в результате чего по просьбе этого самого руководства его забрали в Союз и там три года держали на Лубянке, после чего, впрочем, отпустили. Но сам факт того, что такого сорта философ, по мнению американского историка советской науки был первым, кто «поддержал позитивный взгляд на кибернетику», служил бы неплохой поддержкой моей точке зрения. Не инженеры и ученые, а именно философ Кольман, который известен в первую очередь тем, что именно он в 30-е годы организовывал травлю таких известных ученых как Н. Лузин, В. Вернадский, С. Вавилов, Л. Ландау, И. Тамм, Я. Френкель и выступал на стороне Т. Лысенко, «был первым, кто поддержал , кто поддержал позитивный взгляд на кибернетику». Согласитесь, что этот факт не особо вписывается в отстаиваемую В.В. Шиловым привычную концепцию.
Но высказывая мнение о том, что вовсе не советские философы были инициаторами «гонений на кибернетику», я совершенно забыл о Л. Грэхеме — по той причине, что меня не интересовала точка зрения философов, поскольку озвученное мною мнение о том, что инициаторами статьи «Кибернетика» в кратком философском словаре были Е.А. Шкабара и С.А. Лебедев, принадлежало не мне, а одному из достаточно известных советских конструкторов вычислительной техники, который хорошо знал Е. А. Шкабару, но который попросил не называть его фамилию при публикации этих сведений. Но мне тогда и не нужно было называть фамилию, поскольку я и не собирался ограничиваться сообщенной мне информацией и очень быстро нашел куда более авторитетного свидетеля в пользу этой версии — В.М. Глушкова. В моих работах, с которыми прекрасно знаком В.В. Шилов, но на которые он, как истинный знаток источниковой базы, не ссылается, я привожу слова В.М. Глушкова, которые прозвучали во время его дискуссии с П.В. Копниным, который в то время был директором института философии АН УССР. Вот эти слова:
«Что касается истории развития кибернетики, то стоит все договаривать: немалый вклад в критику кибернетики сделали сами специалисты в области авиатехники и вычислительной техники. Почему так случилось? Из-за недостаточного уровня философской подготовки и философского мышления! Люди недооценивали то, что сами создали»
И это была истинная правда. Один из самых авторитетных специалистов в области истории отечественной вычислительной техники, чл-кор. НАН Украины Б.Н. Малиновский, который близко знал и С.А. Лебедева, и Е.А. Шкабару, поскольку работал в группе, которая создавала первую советскую вычислительную машину МЭСМ, рассказывал, что как-то ко дню рождения конструктора первой в СССР электронно-вычислительной машины С.А. Лебедева его ученики построили действующий макет ЭВМ, который, когда гость нажимал кнопочку, выдавал на экран определенную крылатую фразу. Так вот одному из гостей эта шуточная машина высветила фразу «Если плохо знаешь дело, в кибернетику лезь смело». К слову сказать, этим самым гостем оказался В.М. Глушков. Но он не обиделся, поскольку сам был того же мнения. В 1962 году, на защите диссертации Б.Н. Малиновского, он сказал о кибернетике так: «Кибернетика начинается там, где кончаются разговоры и начинается дело».
Или вот такой эпизод. Журнал «Знание – сила» в No3 за 1957 год, в разделе «Из редакционной почты» опубликовал письмо математика из Пекинского университета Уон Ко Зуня, в котором тот критиковал статью из в No7 за 1956 год, посвященную популяризации кибернетики.
Ответное письмо подписано заместителем директора Института точной механики и вычислительной техники Академии наук СССР профессором Д.Ю. Пановым и старшим инженером С.Поздняковым.
Вот выдержки из этого ответа:
«…выступление журнала «Знание – сила» вселило в Вас уверенность в законченном существовании новой науки. Такое мнение является неверным. В настоящее время такой науки нет, о большинстве положений кибернетики идут споры, дискуссии».
«То, что сейчас называется кибернетикой, не является научным направлением». Так вот, директором этого самого института точной механики и вычислительной техники АН СССР являлся все тот же конструктор первой советской ЭВМ С.А. Лебедев, а его заместитель Д.Ю. Панов — руководитель первых советских работ по машинному переводу, то есть человек, который и сам внес немалый вклад в развитие того дела, против которого, если послушать Я. Фета, он так подло выступал.
Я. Фет приводит эти строчки как свидетельство самых ужасных инсинуаций против кибернетики со стороны ее гонителей. Но практически точно такие же слова мы легко находим у одного из ее самых горячих сторонников Ю.А. Шрейдера: «Сейчас, собственно, нет кибернетики как чего-то целого, но в рамках кибернетики существует много конкретных программ, и вовсе нет нужды договариваться об их согласовании… Мне кажется, что единой научной программы в кибернетике никогда не было».
Притом, заметьте, что на дворе уже 1957 год — уже два года, как при полной поддержке ЦК КПСС сторонники кибернетики одержали безоговорочную победу. Советские философы уже давно пели оды «передовой науке», а С.А. Лебедев и его соратники, не взирая ни на какие указания ЦК, продолжают твердить, что такой науки, как кибернетика, нет, а есть споры и дискуссии вокруг ее основных положений. К слову сказать, и в самый разгар «гонений» имели место споры и дискуссии. Так, например, 24 июня 1954 года, то есть как раз тогда, когда вышел в свет «Философский словарь» со злополучной статьей, А.А. Ляпунов выступил с докладом в защиту кибернетики на методологическом семинаре в Энергетическом институте АН СССР. И вовсе не потому, что этого жаждали сотрудники института, которые как раз к докладу отнеслись весьма прохладно, а по распоряжению ЦК КПСС. Зато очень горячо в защиту кибернетики на этом семинаре выступал Н.Ф. Овчинников, представлявший институт философии АН СССР.
В своих работах я провожу точку зрения, согласно которой философы в этом споре действительно участвовали, но, во-первых, в основном не марксистские, а во-вторых, на стороне «кибернетиков».
По крайней мере, именно так виделось дело людям круга С.А. Лебедева, да и, видимо, многим другим конструкторам вычислительной техники — что, вот, какие-то болтуны (а многие инженеры до сих пор путают эти две категории людей — болтунов и философов), начинают рассказывать сказки о том, что машины (а конструкторы, в отличие от околокибернетических болтунов, неплохо себе представляли устройство машин и, соответственно, их возможности) могут «решать любые задачи». Многолетний руководитель Вычислительного центра АН СССР академик А.А. Дородницын предлагать отличать «Сibernetiks talkativ», то есть «болтливую» кибернетику от «Сibernetiks active», действующей кибернетики.
Ничего удивительного, что конструкторы по тогдашней советской привычке, обратились в соответствующее ведомство (философское), чтобы начальство уняло болтунов. Но в головах советского философского начальства по этому вопросу уже давно господствовала полная шизофрения — они разрывались между абстрактным благоговением перед марксизмом (Маркс, конечно, велик, но он далеко) и вполне конкретным страхом не угодить ученым, которые в СССР не просто были в огромном авторитете, но нередко имели «доступ к телу» членов Политбюро, притом не каких-нибудь, а, например, Берии. По этой причине и заметалось философское начальство, когда возникла проблема с кибернетикой. Одна группа ученых сказала, что кибернетика — «лженаука», они напечатали статью «Материалиста» в «Вопросах философии» и соответствующую статью в «Философском словаре». Но тут появилась другая группа не менее влиятельных ученых, которая обратилась в ЦК с жалобой на первую группу, и философы по просьбе ЦК убирают из «Философского словаря» статью о «лженауке», а в «Вопросах философии» печатают статьи со славословиями в адрес кибернетики. При этом в действительности мало что меняется — конструкторы продолжают, как и раньше, конструировать вычислительные машины, болтуны продолжают болтать. Философы, разумеется, поддерживают тех, кто болтает. Ведь конструировать они не умеют. А то, что конструкторы ждут от них не хулы или хвалы, а собственно профессиональной философской помощи, без которой, как считал В.М. Глушков, просто невозможно оценить то, что они там наконструировали, и, по этой причине, правильно его применить, философам в голову не приходило.
Но действительное положение дел мало интересует В.В. Шилова. У него есть цель — доказать, что «гонения на кибернетику» в СССР имели место и что осуществляли их именно философы. И для этого, считает он, все средства хороши. Вот еще один пример очень оригинального метода работы В.В. Шилова с первоисточниками.
Историю о том, что за псевдонимом «Материалист», которым была подписана направленная против кибернетики статья в «Вопросах философии», скрывался В. Колбановский, В.В. Шилов нашел у Э. Кольмана, который опубликовал ее в своих воспоминаниях «Мы не должны были так жить» (очень правильное, на мой взгляд, название, зря только автор называет себя в третьем лице множественного числа — но это, видимо, обычная интеллигентская скромность). Так вот версию об авторстве В. Колбановского В.В. Шилов принимает, хотя при этом переквалифицирует его из «медика и психолога», как ясно написано у Кольмана, в философа. Но В.В. Шилов начисто забывает о Кольмане и его книжке уже через несколько строчек, когда пишет о том, что книжка Винера «Кибернетика» была запрещена в СССР. А ведь в книжке Кольмана буквально на следующей странице после истории с Колбановским написано следующее:
«Но, вопреки моему ожиданию, работы Винера, Эйнштейна, Бора, Гейзенберга и ряда других западных учёных были очень быстро рассекречены». И случилась эта «неожиданность», если судить по тексту Кольмана, то ли в конце 1953, то ли в начале 1954 — в любом случае, «очень быстро» после того, как он написал письмо в ЦК, где пожаловался на недоступность работы Винера. Насчет того, что в 1953 или 1954 году «рассекретили» Эйнштейна, Бора, Гейзенберга, Кольман несколько привирает, поскольку один из ведущих советских специалистов в области так называемых философских вопросов естествознания и истории науки Н.Ф. Овчинников утверждает, что в конце 1952 г., в библиотеке института философии на стенде новых поступлений он увидел книгу Гейзенберга «Философские проблемы ядерной физики», изданную в Нью-Йорке. Уже в 1953 она вышла в русском переводе. В 1947 издавался перевод книги Гейзенберга «Физика атомного ядра». Очень оригинальный «запрет», согласитесь. Книги же Эйнштейна в СССР и вовсе никто не запрещал. Но тем более нам нет оснований не верить Кольману, который говорит, что Винера «быстро рассекретили».
В.В. Шилов приводит в своей статье нередко просто замечательные факты, которые, правда, не всегда подтверждают его концепцию о «гонениях». Так например, желая доказать, что «Кибернетика» Винера в СССР была недоступна даже специалистам, он пишет «Солодовников эту книгу заказал на свои доллары и выписал (ему полагалось, как профессору)». Современный профессор о такой «недоступности» иностранной научной литературы даже мечтать не может. Готов спорить, что подавляющее большинство современных «постсоветских» профессоров просто не понимает, о чем здесь идет речь. А речь идет о том, что в СССР в эти времена профессору полагалась определенная сумма в долларах на заказывание иностранной научной литературы, после ознакомления с которой он должен был сдать ее в библиотеку для всеобщего пользования.
А вот В.В. Шилов, совершенно справедливо отметивший перечисленные ошибки Кольмана, ловко обходит вопрос о «рассекречивании» книжки Винера, обвинив Кольмана в том, что он преувеличивает свою личную роль в реабилитации кибернетики и умаляет роль «А. И. Китова, А. А. Ляпунова и других отечественных ученых». Самое интересное, что «другие отечественные ученые», это академик С.Л. Соболев третий соавтор (точнее, в списке авторов он идет первым) статьи «Основные черты кибернетики», которого В.В. Шилов, получается, тоже не особо упоминает. Возможно, потому, что В.В. Шилов, как историк науки и специалист по «гонениям» на нее в СССР в курсе дела, что Соболев еще в юности успел засветиться в качестве одного из активных разоблачителей в инспирированном тем же самым Э. Кольманом деле академика Н.Н. Лузина, которое не закончилось печально только потому, что высшие партийные органы по каким-то соображениям взяли старого математика под свою защиту и не дали юным «борцам за справедливость» с ним окончательно расправиться.
Дальше, кстати, Э. Кольман рассказывает как он, снова же с помощью ЦК, поскольку редакция сомневалась, «продавил» напечатание в «Вопросах философии» своей статьи «Что такое кибернетика», которую ЦК послал на рецензию академику С.Л. Соболеву, то есть человеку, заведомо не нейтральному в этом вопросе.
Получается, что за реабилитацию кибернетики боролся с одной стороны философ и профессиональный идеолог (хотя и временно смещенный с высоких постов за излишнее рвение) Э. Кольман, с другой — А. И. Китов, А. А. Ляпунов, С.Л. Соболев. Кольману помогал ЦК, а А. И. Китову и его соратникам — зам. министра обороны и тот же самый ЦК. Остается выяснить, кто же были эти страшные «гонители», которые были сильнее ЦК и министерства обороны. Собственно, в прояснении этого вопроса и заключается «главная тема и идея» сочинения В.В. Шилова.
Концепция Шилова очень проста — это теория заговора. Собственно, это та же концепция, которой пользовались противники кибернетики. Только они считали, что во всем виноваты империалисты, а В.В. Шилов сделал гениальные открытие — виноваты не империалисты, а «философы и идеологи вообще».
Шилову и в голову не приходит, что кто-то мог выступать против кибернетики по собственной инициативе.
Мало того, он не допускает даже варианта, что авторы антикибернетических статей могли действовать по сигналу сверху:
«Поэтому (всего-навсего потому, что статьи появились с небольшим интервалом — П.В.) трудно согласиться с мнением С. Геровича, будто «авторы последующих антикибернетических публикаций явно интерпретировали статью Ярошевского как сигнал к началу полномасштабной антикибернетической кампании». Это утверждение явно предполагает независимость и автономность авторов названных статей. Прочитали — интерпретировали — откликнулись. Еще раз повторим, что в СССР статьи идеологической направленности не были частным делом авторов. Синхронность появления этих публикаций в печати скорее свидетельствует о том, что их авторы действовали не по собственной инициативе, а выполняли некий заказ».
Спорить с этой гипотезой мы не станем. Просто почитаем дальше:
«Кто был координатором, от кого исходил заказ и в какой форме он был сделан — утверждать достоверно невозможно. Но, скорее всего, он исходил не с самого партийного Олимпа, то бишь из ЦК, а из идеологических кругов, более приближенных к земле… Критика кибернетики первоначально была одной из составных частей общефилософской полемики с новыми тенденциями в западной философии. Советские философы, в поисках все новых и новых мишеней для своих критических стрел, не могли не обратить внимания на столь стремительно обретшую популярность на Западе науку. Поэтому первые антикибернетические выпады в печати вполне могли быть сделаны, так сказать, в «инициативном порядке» (но, как уже говорилось, с обязательным утверждением инициативы в уполномоченных инстанциях)»
Итак имеем два утверждения:
- «Синхронность появления этих публикаций в печати скорее свидетельствует о том, что их авторы действовали не по собственной инициативе, а выполняли некий заказ».
- «…первые антикибернетические выпады в печати вполне могли быть сделаны, так сказать, в «инициативном порядке» (но, как уже говорилось, с обязательным утверждением инициативы в уполномоченных инстанциях)».
Конечно, кому-то может показаться, что они противоречат друг другу («авторы действовали не по собственной инициативе» и «антикибернетические выпады в печати вполне могли быть сделаны, так сказать, в «инициативном порядке»»), но на самом деле это была только подготовка читателя к восприятию куда более смелых логических ходов.
Извините, что цитаты длинные, но мы не хотели бы уподобляться самому В.В. Шилову, который предпочитает критиковать вырванные из контекста кусочки чужого текста, при этом не ссылаясь даже на работы, откуда он эти кусочки берет. Впрочем, вполне возможно, что я чего-то не понимаю в тонкостях работы профессионалов, и им такое позволяется, но будучи всего лишь публицистом, я на всякий случай перестрахуюсь.
Итак, переходим к самому главному. А главное в этой статье, как видите, совсем не то, была ли «антикибернетическая кампания» кем-то спланирована и скоординирована. Ведь все равно «Кто был координатором, от кого исходил заказ и в какой форме он был сделан — утверждать достоверно невозможно». Получается, что даже не очень важно была ли эта самая «антикибернетическая кампания». Ведь если невозможно «достоверно утверждать, кто был координатором и от кого исходил заказ» и если поверить автору, что «первые антикибернетические выпады в печати вполне могли быть сделаны, так сказать, в «инициативном порядке», то о кампании мы можем говорить только на основании того, что статьи появились «синхронно». Мысль о том, что «синхронность» появления «антикибернетических» статей могла быть обусловлена, скажем, появлением книжки Винера, В.В. Шилову в голову, конечно, не приходит. Слишком уж простая эта мысль, и явно не укладывается в теорию заговора.
Поэтому, не важно, — «не по собственной инициативе» или «в инициативном порядке». Важно одно — «Кто виноват». Так и называется последний и в то же время центральный по важности раздел статьи В.В. Шилова.
Начинается этот раздел уже приведенной нами выше цитатой из Л. Грехема и «вторящего ему» В.Д. Пихоровича, а дальше идёт следующее:
«Действительно ли инициаторами этой кампании явились инженеры и ученые? Во всяком случае, все авторы опубликованных антикибернетических статей хорошо известны и их деятельность в связи с кибернетикой уже достаточно полно охарактеризована (см. также тут). Среди них нет ни одного инженера, зато все они были партийными публицистами, испытанными бойцами идеологического фронта (а некоторые еще и бойцами фронта невидимого) — а по основному роду занятий философами, психологами, литераторами…»
А заканчивается раздел и статья так:
«Так что факты свидетельствуют о том, что в развязывании и осуществлении антикибернетической кампании действительно «виноваты были философы и идеологи вообще». И что характерно, совсем скоро те же оперативно перестроившиеся и наскоро перекрасившиеся марксистские «философы» с тем же бессмысленным энтузиазмом возведут кибернетику в ранг главной надежды на успешное построение коммунизма…».
Расшифрую сначала для непосвященных смысл последнего предложения из этой цитаты. Автор здесь намекает на то обстоятельство, что я очень давно (а вовсе не «совсем скоро») занимаюсь пропагандой идей крупнейшего советского кибернетика Виктора Михайловича Глушкова, который был уверен в том, что без разработки и внедрения автоматизированных систем управления экономикой развитие общества в принципе невозможно, что попытки и дальше управлять процессами производства средствами, выработанными в условиях товарно-денежных отношений, приведут к катастрофе. Это обстоятельство заставляет В.В. Шилова, как человека либеральных взглядов, с «бессмысленным энтузиазмом» (если нам, конечно, позволено пользоваться высоким стилем самого В.В. Шилова) отрицать не только то, что написано мною в защиту кибернетики, но и способность кибернетики решить те задачи, которые на нее возлагали ее основатели. По большому счету, кибернетика сама по себе В.В. Шилова, как и всех остальных ее «защитников», совершенно не волнует. Их заботят исключительно только «гонения на кибернетику», которые, по их мнению, имели место в СССР. А, например, то, каково состояние кибернетики в благословенном «цивилизованном мире» или как обстоят дела с конструированием и производством вычислительной техники после ухода коммунистов от власти — эти вопросы у них могут вызывать исключительно только раздражение и злобу.
Но мы пока о другом, о том, что будто бы «факты свидетельствуют о том, что в развязывании и осуществлении антикибернетической кампании действительно «виноваты были философы и идеологи вообще». Доказывает это положение В.В. Шилов, ссылаясь на другую свою статью «Рифы мифов: к истории кибернетики в Советском Союзе», в которой он дает краткие «справки об авторах антикибернетических статей». Перепечатывать полностью справки мы не будем, а выберем только те места, которые призваны свидетельствовать о принадлежности этих людей к числу философов и идеологов вообще:
Агапов, Борис Николаевич (1899-1973). В начале 1920-х гг. входил в поэтическую группу конструктивистов, позднее переключился на журналистику и публицистику… В том же 1946 г. и в 1948 г. он дважды становился лауреатом Сталинских премий за сценарии документальных фильмов… В 1950 г. Агапов работал редактором отдела науки «Литературной газеты».
Быховский, Бернард Эммануилович (1901-1980) – видный советский философ и историк философии, одним из важнейших направлений работы которого была критика буржуазной философии. Названия некоторых его книг говорят сами за себя: «Враги и фальсификаторы марксизма» (1933), «Маразм современной буржуазной философии» (1947)
Гладков, Кирилл Александрович (1903-1973) – популяризатор науки, автор более десяти книг, заслуженный работник культуры РСФСР. Статью [13] он подписал как «инженер, лауреат Сталинской премии». Действительно, в 1952 г. он был награжден Сталинской премии третьей степени как руководитель работы по организации серийного производства нового изделия… по свидетельству сослуживца по редакции журнала «Техника ‒ молодежи», в котором Гладков работал с начала 1950-х гг., до этого он был сотрудником разведки, выполнял задания в Турции, США, Англии и других странах.
Гладков, Теодор Кириллович (1932-2012). В 1955 г. закончил философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова.
Колбановский, Виктор Николаевич (1902-1970) – советский философ и психолог. Врач-психиатр по образованию, он окончил в 1932 г. Институт красной профессуры, и очень быстро выдвинулся в первые ряды научного истеблишмента, с 1932 по 1937 годы занимая пост директора Института психологии.
Ярошевский, Михаил Григорьевич (1915-2001) – выдающийся советский психолог и историк психологии… В то же время его позднейшая научная и общественная деятельность (так, он был редактором сборников «Репрессированная наука») заслуживает глубокого уважения.
Перечитал я весь список несколько раз и нашел там в общем-то только одного философа — Б.Э. Быховского. Был еще один — пятикурсник философского факультета Т.К. Гладков, но поскольку сам В.В. Шилов подозревает, что статью он не писал, а только подписал, то мы позволим себе ему поверить и на этом основании Т.К. Гладкова из списка вычеркнем. Тем более, что философом Т.К. Гладков так и не стал, а стал писателем и в этом качестве позже разоблачал в том числе и разоблачителей «лжетеорий», то есть занимался тем же, что и В.В. Шилов, чем, правда, последний почему-то очень возмущен.
Получается, что упоминаемых В.В. Шиловым философов в этой истории два, но один из них, по совместительству самый одиозный идеолог, Э. Кольман выступал за кибернетику. Все что может сказать в отношении него В.В. Шилов — это попытаться как-то сгладить неприятное для него впечатление от утверждения Л. Грехема, что Кольман был первым, кто выступил в защиту кибернетики. Что же касается остальных, то мне очень сложно признать их философами и идеологами.
Я могу допустить, что с точки зрения кандидата технических наук разница между философом, психологом и врачом-психиатром может показаться несущественной, но на самом деле психолог годится в философы не более, чем философ в психологи и оба они вместе — в психиатры. Тем более странным выглядит зачисление уважаемым В.В. Шиловым в ряды философов людей только потому, что они, по его данным, имели какое-то отношение к органам безопасности. Возможно, таким образом, он высказывает свое благоговение перед их умом, но поскольку я не такого высокого мнения об уме как кгбешников, так и философов, как В.В. Шилов, то для меня такое преображение выглядит странным.
По-видимому, один и тот же текст мы с В.В. Шиловым читаем по-разному. Вот как его видит В.В. Шилов:
«Таким образом, круг авторов, привлеченных к написанию направленных против кибернетики статей также не случаен. Среди них действительно не было ни инженеров, ни ученых-естественников. Все они являлись испытанными «бойцами идеологического фронта», ‒ чекистами, философами, журналистами».
Получается, что наличие одного философа в списке превращает всех его фигурантов в «философов и идеологов вообще», а вот наличие одного инженера означает, что в списке «не было ни инженеров, ни ученых-естественников».
Психологов В.В. Шилов, видимо, относит к ученым — «неестественникам», а для надежности одного из них — В.Н. Колбановского, медика по образованию — именует философом, хотя философом тот стал разве что в связи с тем, что в конце 50-х годов был приглашен А.И. Бергом в члены редколлегии сборника «Философские проблемы кибернетики». Так, что как видите, настоящие кибернетики относились к В.Н.Колбановскому не совсем так, как относится В.В. Шилов. Хотя последний имеет отличную возможность построить версию, согласно которой полный адмирал, заместитель министра обороны СССР сделал это исключительно из страха перед всесильным «философом».
Что же касается обвинений Шилова в том, что все эти люди были идеологами, то здесь я спорить не стану. Разумеется, что все люди, которые берутся защищать или, напротив, разоблачать какие-то идеи, волей неволей становятся идеологами. Уже другое дело, осознают они это или, как, например, В.В. Шилов, полностью уверены, что идеологи — это только те, кто ему не нравится, а сам он — «чистый ученый». Увы, это не совсем так. Люди, знакомые с марксизмом хотя бы в пределах статьи из Википедии, знают, что Маркс и Энгельс были первыми, кто сознательно выступил против идеологии, в пользу науки. Но и это не означало, что они не идеологи. Как любил говорить один из самых замечательных советских марксистов В.А. Босенко, все мы идеологи, только марксисты делают поправку на практику. А вот мой уважаемый оппонент пытается подправить историю под свои идеи.
Но самое интересное в этом деле другое. Разоблачая «философов и идеологов вообще», что они взялись судить о ценности кибернетики, В.В. Шилов, видимо, забыл, что сам-то он кандидат технических наук, очень легко судит о том, были правы философы или нет, порицая кибернетику. Интересно, кто еще должен судить о науке, которая берется исследовать закономерности, которые, по ее мнению являются общими для машин, живых организмов и общества, какая наука, кроме философии, когда-нибудь изучала такие общие закономерности? Не кандидаты же технических наук, в конце концов.
В.В. Шилов может возразить, что он, хоть и кандидат технических наук, но давно профессионально занимается историей вычислительной техники и поэтому имеет право судить. И, разумеется, снова не заметит, что он только что напрочь отказал своим «подсудимым» в точно таком же праве, будучи философами, заниматься проблемами кибернетики. Но об этом (о способности суждения, которая, согласно учению Канта, состоит в способности применить общее правило к частному случаю, то есть, в первую очередь, уметь предъявлять к себе те же требования, что ты предъявляешь к другим) нужно писать отдельно.
Сейчас же пока о том, что и историком вычислительной техники Шилов является, скорее всего, неважным, если путает две довольно таки разные области — кибернетику и вычислительную технику. Не спорю, что люди, далекие от этих проблем, всегда путали эти две области. Но на самом деле это две разные вещи — кибернетика и вычислительная техника. Это легко может заметить любой, сталкивавшийся непосредственно хотя бы с одной из них. Ведь кибернетики — это в основном кандидаты и доктора физ-мат. наук, а специалисты в области вычислительной техники — технических наук. Грешно историку науки не замечать таких простых вещей. Особенно, если он берется писать о «гонениях на кибернетику».
Или г. Шилов готов утверждать, что в СССР были «гонения на вычислительную технику»? Разумеется, что ничего подобного никто утверждать не может. Поэтому-то и смешивают всеми силами вычислительную технику с кибернетикой, как будто это одно и то же. И помешать этому очень сложно. Ведь смешать-то можно что угодно с чем угодно — кибернетику с вычислительной техникой, философов с психологами, психиатрами, разведчиками, контрразведчиками, поэтами, литературными критиками и писателями-документалистами — если это помогает достижению цели. Особенно если цель у вас — смешать с грязью. В данном случае — смешать с грязью Советский Союз, коммунизм, марксизм и все, что там сейчас положено смешивать с грязью, и что раньше было положено воспевать. Вот разобраться, что там происходило на самом деле, несколько сложнее.
Так вот, на наш взгляд, вся суть «гонений» состояла в том, что конструкторы вычислительной техники ни за что не хотели смешиваться с кибернетиками, в которых они видели не кого иного, как «философов», то есть, по их понятиям, людей, которые сами ничего делать не умели, а только зря болтали языками. Ничего удивительного в том, что и среди философов нашлось (увы, совсем немного) несколько людей, которые тоже болели за свое дело и тоже не желали, чтобы их смешивали с этими самыми киберболтунами.
А то, что болтуны в качестве знамени выбрали себе книжку Винера — это полная случайность. Болтунам то ведь все равно, под каким знаменем они болтают. Винеру просто не повезло в этой истории. Он то ведь на самом деле был ни при чем. Первые советские машины, как, впрочем, и западные тоже, разрабатывались совершенно независимо от Винера и независимо от появления его книжки. Соответственно, люди, которые начинают исчислять историю советской вычислительной техники от появления книжки Винера, то ли ничего в этой истории не понимают, то ли стараются, чтобы другие ничего не поняли. К числу таких авторов я отношу и В.В. Шилова.
Тем не менее, я очень рекомендую всем, кто интересуется этой историей, внимательно читать статьи В.В. Шилова, поскольку вычитать в них можно гораздо больше, чем хотелось бы их автору. Да и вообще, если кто желает разбираться в истории, тому нужно, как минимум, знакомиться с разными точками зрения на нее. Только так и можно сформировать свою собственную точку зрения.
А тем, кто интересуется отношением советской философии к кибернетике, советую внимательно прочитать статью А. С. Арсеньева, Э. В. Ильенкова, В. В. Давыдова «Машина и человек, кибернетика и философия». Это была фактически единственная работа, в которой представители советской философии осмелились «гнать» на кибернетику, притом «гнать» весьма крепко и, в отличие от своих незадачливых предшественников — по делу. Но написана она была вовсе не тогда, когда были «гонения», а когда кибернетика давно и безоговорочно победила. Не смотря на это, авторы статьи беспощаднейшим образом расправляются с иллюзиями кибернетиков, не оставляют от них камня на камне. Но удивительным образом, им при этом никто не возражает. И В.В. Шилов забывает включить эту статью в свой «расстрельный список». Казалось бы, вот они настоящие философы пытаются диктовать ученым — представителям самой передовой науки, что их надежды на эту науку построены на песке! А ученые при этом нисколько не возмущаются. Позволим себе предположить, что не возмущаются они потому, что сами давно уже потеряли всякие иллюзии относительно кибернетики — вот и не собираются ее защищать. И не в последнюю очередь (это еще одно наше предположение) потеряли они эти иллюзии по вине философов, которые не сумели их вовремя от этих самых иллюзий предостеречь. Как известно, не разочаровываются только те, кто не очаровывается. Появись такая статья в 1953 или хотя бы в 1955 году — глядишь, кибернетика бы в Советском Союзе и в самом деле победила. А так получилось, что эта статья не просто опоздала, а оказалась еще одним гвоздем в крышку гроба кибернетики, который к этому времени уже и так крепко заколотил все тот же злокозненный ЦК в основном, как считал В.М. Глушков, с подачи советских экономистов. Тех самых экономистов-рыночников, против которых Э.В. Ильенков чуть ли не в одиночку вел тогда отчаянную борьбу на теоретическом поле. Получилось как в фильме «Арсенал» — «не туда бьешь, Иван!»
Вот за это, за то, что она даже в лице лучших своих представителей, каковым, несомненно, являлся Э.В. Ильенков, не сумела определить, в чем действительная ценность кибернетики, о которой не могли догадываться ни конструкторы ЭВМ, ни, тем более, представители «трепотливой кибернетики», и не сумела определить, где находится самая главная опасность, за это бы… нет, не поругать советскую философию. Ругать ее бесполезно, оставим это дело писателям типа В.В. Шилова. Так или иначе, делая свое, дело они выкапывают очень много интересного, не говоря уж о том, что есть ругатели куда худшего образца.
Сам В.В. Шилов, предостерегая разоблачителей «гонений» от полного завирательства, приводит вот такой перл профессионала в области истории техники: «Обычный современный пользователь ПК не представляет себе габариты первых ЭВМ … и тем более, мало кто вспоминает о сессии ВАСХНИЛ 1948 г., когда „зловредная“ кибернетика вместе с „буржуазной“ генетикой была проклята как наука, чуждая передовому социалистическому обществу»
Тем же, кого действительно интересует вопрос о взаимоотношениях философии и кибернетики, следовало бы не ругать или, напротив, защищать советскую философию, а самым тщательным образом разобраться, как все было на самом деле (работы В.В. Шилова в этом вопросе могут оказать неоценимую помощь, если читать их более внимательно, чем пишет их сам автор). И вовсе не для того, чтобы восстановить историческую справедливость, а потому, что совершенно не исключено, что кибернетика и в самом деле может оказаться главной надеждой если не на построение общества на разумных началах (для этого одной кибернетики маловато будет: пониманием этого и отличаются марксистские философы от многочисленных сторонников «киберкоммунизма»), то на предотвращение той катастрофы, к которой все очевиднее ведет цивилизацию господство товарных отношений и попытки управлять основанными на суперсовременных технологиях производительными силами с помощью тех методов управления, которые были выработаны в XVII-XVIII веках, на заре становления товарно-денежных отношений и, возможно, тогда были очень эффективными. Но сегодня система управления обществом, основанная на эмиссии денег с одной стороны и на применении военной силы в случаях, где деньги не срабатывают, является для общества не менее опасной, чем если бы управлять атомной электростанцией доверили очень даже квалифицированному машинисту паровоза.
Собственно, все отцы кибернетики — от Н. Винера (точнее, даже от К. Цузе) и до В. Глушкова (к сожаления, не могу ничего сказать в этом отношении об У. Эшби) мыслили кибернетику как альтернативу товарно-денежным отношениям в целом и капитализму в частности. Увы, советские философы не поняли этого ни в 50-х, ни в 60-х годах. И в этом их основная ошибка.
То ли, к счастью, то ли к несчастью, получилось так, что эту ошибку не поздно исправлять и сегодня. И тот, кто хочет, упрекнуть в чем то советских философов, пусть для начала справится с задачей лучше их.
Текст: Василий Пихорович
