2. Народное правительство и транснациональный капитал.
Через несколько недель после вступления Альенде в должность ведущие ТНК – ИТТ, “Анаконда”, “Кеннекотт”, “Бетлехем стил”, “Доу кемикл”, “Файерстоун тайр энд раббер”, “У.Р. Грэйс”, “Чарлз Пфизер”, “Ралстон пурина” и “Бэнк оф Америка” – создали временный комитет по Чили. В меморандуме о его первом заседании, подготовленном представителем “Бэнк оф Америка”, говорилось: “Главный упор делался на оказание давления на правительство (США) с тем, чтобы оно при любой возможности ясно давало понять, что национализация чилийцами американской собственности повлечет за собой самые серьезные последствия. ИТТ полагает, что давление следует оказать через аппарат Киссинджера”.
Иностранные инвестиции в 1970 г. оценивались в 1 млрд. 672 млн. долл., в том числе США – 1,1 млрд., более 50% — в горнорудной промышленности: 80% меди и 100% производства изделий из нее. Иностранный капитал контролировал машиностроение на 50%, металлургию на 60%, распределение нефтепродуктов более чем на 50%, химию на 60%, автомобильную промышленность, радиоэлектронику и фармацевтику – на 100%. В 1969 г. иностранные корпорации вывезли из Чили 450 млн. долл.1 По размерам внешнего долга Чили занимала первое место в Латинской Америке и третье в мире (после Израиля и южновьетнамского режима) – по 300 долларов на каждого чилийца, причем 50% долгов приходилось на США2. Оттуда шло 36,9% импорта, в т.ч. 43,5% товаров производственного назначения, более 80% запчастей медной и нефтяной отраслей.3 200 млн. долл. в год уходило на импорт продовольствия, и при этом половина чилийцев недоедала. 60-70% объема и 80% стоимости экспорта (около 700 млн. долл. в год) приходилось на медь, на 80% принадлежавшую корпорациям США. Зависимость от одного экспортного товара, от импорта запчастей и продовольствия, необходимость выплаты огромного внешнего долга делали страну крайне уязвимой при любых перебоях в работе интегрированного с США экспортного комплекса.
Народное правительство зафиксировало обменный курс доллара, положив конец его повышению два раза в месяц, снизило тарифы североамериканской электрической компании, повышенные прежним правительством. Оно стремилось договориться с иностранными хозяевами о выкупе предприятий на взаимоприемлемых условиях. Так, в 1971 г. у ТНК были выкуплены компании по добыче селитры, угля и железной руды, экспортно-импортные компании. Но в большинстве случаев правительству пришлось сразу же столкнуться с явным и тайным саботажем.
Представители ИТТ и “Анаконды” не замедлили обсудить с подчиненными Киссинджера “закулисный нажим по экономической линии”, в том числе прекращение деятельности международных кредитных организаций “в странах, грозящих экспроприировать или уже экспроприирующих частные капиталовложения”4. Вскоре после провала планов недопущения Народного единства к власти ИТТ рекомендовала Вашингтону прекратить всякую помощь Чили, отказать ей в кредитах Экспортно-импортного банка США, ввести эмбарго на импорт из нее, наложить вето в международных финансовых организациях на займы ей. В январе-феврале 1971 г. функционеры ИТТ дважды вели переговоры с главным советником СНБ по латиноамериканским делам; тот согласился, что “лучший способ воздействия на Чили – через ее экономику” и США будут без лишнего шума оказывать такое давление, в том числе убеждать другие страны воздержаться от инвестиций в Чили.5
“Анаконда” и “Кеннекотт” обратились в Корпорацию зарубежных частных инвестиций (OPIC) – правительственное ведомство США, страхующее инвесторов от национализации и прочих “политических рисков”. ОПИК не останавливалась перед вмешательством в переговоры между правительством и корпорациями о компенсации. Согласно меморандуму ОПИК, один инвестор из США согласился бы на компенсацию, если бы ОПИК не информировала его, что не даст согласия на эту договоренность. Другое предложение о частичной компенсации не получило одобрения ОПИК “из-за его воздействия на разработку законодательства о надвигающейся национализации меди”.6
Но ТНК и сами не теряли времени даром. “Ралстон пурина” и “Нортер Индиана брасс” решили сорвать правительственную программу снабжения страны продовольствием, свернув производство кормов для птицефабрик; “Грэйс” собиралась закрыть текстильную фабрику; “Форд”, не добившись от правительства отмены твердых цен на грузовики, объявил о закрытии сборочного завода; его примеру последовала “Дженерал моторс”, не желавшая подчиняться требованию правительства использовать запчасти местного производства; “Доу кемикл” предложила техническим специалистам перейти на ее филиалы в других странах. В таких случаях рабочие, не дожидаясь, пока окажутся на улице, занимали предприятия, и правительству приходилось их реквизировать. Иногда эта мера оказывалась временной: филиал “Форда” через три месяца был продан с аукциона “Фиату”. Но чаще покупателей не находилось, а рабочие предпочитали государственное управление.
Исходя из интересов национальной безопасности, правительство сразу же начало переговоры о выкупе у ИТТ ее чилийского филиала, но компания отказалась даже передать правительству документы о размерах своей собственности в стране. В сентябре 1971 г. правительство установило контроль над собственностью ИТТ, продолжая переговоры о компенсации. Корпорации, однако, требовалось не соглашение, а время для подрывной деятельности. В сентябре – октябре 1971 г. она разработала подробный план мер администрации США в отношении Чили: продолжать ограничение кредитов международных банков; без огласки добиться того же от частных банков США; договориться о том же с иностранными банками; отложить закупку меди у Чили на 6 мес.; вызвать нехватку долларов США в Чили; обсудить с ЦРУ, какой нажим оно может оказать в течение 6 мес.; связаться с надежными кругами чилийских военных. Лишь после того, как в марте 1972 г. “Вашингтон пост” опубликовала документы о подрывной деятельности ИТТ в Чили, президент Альенде передал эту информацию судебным органам и внес в Конгресс законопроект о национализации ее филиала. Отклонить его оппозиционные парламентарии не решились, но одобрили только в июле.
Самые крупные инвестиции ТНК были сосредоточены в медной отрасли. Трудящиеся медных комбинатов составляли один из главных отрядов организованного пролетариата. В расколотой острейшим классовым антагонизмом Чили национализация меди была единственным требованием, объединявшим абсолютное большинство граждан.
Борьбу за медь приходилось вести в очень сложных условиях. Корпорации “Анаконда” и “Кеннекотт” представляли собой практически государство в государстве. Их сотрудники оплачивались лучше, чем остальные рабочие Чили. Среди них сильны были традиции “экономизма”. Даже лидеры буржуазных партий, влиятельные члены коллегии юристов стремились устроить родственников на инженерные и административные должности в эти компании. Многие такие должности представляли собой высокооплачиваемые синекуры и служили скрытой формой взяток. “Компании, которые не продавали медь внутри страны, тем не менее тратили сотни миллионов эскудо на рекламу в печати, на радио и телевидении… Частые банкеты, приемы, вечера и подарки помогали ублажать полезных людей… В креслах Верховного суда Чили восседал не один сотрудник их юридических отделов”.7 Не удивительно, что этот Верховный суд официально приравнял соглашения правительства с медными корпорациями к договорам с суверенными государствами и запретил пересматривать их иначе, как путем поправки к конституции.
По словам К. Альтамирано, Народное единство в принципе ожидало враждебной реакции США на планы национализации меди, но масштабы агрессии намного превзошли прогнозы.8 Левые партии явно недооценили степень монополизации медной отрасли в международном масштабе и возможности ТНК. Следуя привычной рыночной логике, они полагали, что столь дефицитный товар, как медь, Чили всегда сможет продать по выгодным ценам, тем более, что 2/3 экспорта шло в Западную Европу и только 8,5% – в США. В апреле 1971 г. Л. Корвалан говорил корреспонденту “Правды”: “Правительство Народного единства не предпримет никаких односторонних шагов, направленных на переориентацию в отношении внешних рынков… Если бы США прекратили закупки чилийской меди, то им пришлось бы искать других ее поставщиков… В мире никто не отмечал до сих пор перепроизводства меди… Даже в самом капиталистическом мире у нас не будет недостатка в рынках для нашей меди”9.
Однако, еще до победы Народного единства мировые цены на медь начали снижаться – с 66,56 центов за фунт в 1969 г. до 64,20 в 1970 г. Это еще можно было считать случайным колебанием конъюнктуры. Но потом начался обвал: до 49,27 в 1971 г. и 48,20 в 1972 г., а с учетом падения курса доллара – до 45 центов, т.е. до уровня издержек производства на некоторых крупных рудниках и ниже их на мелких и средних10. Такое падение цен в столь монополизированной отрасли уже не могло быть следствием игры рыночных сил. “Международный заговор, раскрытый спустя три месяца после прихода к власти правительства Народного единства, имевший целью вызвать искусственное снижение цен на медь.., совпал по времени с саботажем на производстве, осуществленным североамериканскими управляющими на медных рудниках в Чукикамате, Эль-Теньенте и Эль-Сальвадоре”11. За 1971 год производство возросло с 691,5 до 698,7 т, но из-за более чем 20-процентного падения цены стоимость экспорта упала по сравнению с 1970 г. на 16,2%. Снижение цены на один цент значило потерю 15 млн. долл. в год; за 1971 г. потери составили 200 млн., всего же за годы народного правительства по сравнению с годами правления ХДП — почти полмиллиарда12.
Согласно резолюции ГА ООН № 1803 (1962 г.), национализация природных ресурсов есть суверенное право страны. Народное единство, находившееся на пике популярности, могло вынести свой проект на референдум, разоблачив правую оппозицию как пособницу империалистических грабителей. Однако, стремясь обеспечить национализации максимальную поддержку, правительство решило добиваться принятия поправки к конституции квалифицированным парламентским большинством. Оппозиции позволили разделить с правительством заслугу национализации, на которую она сама не решилась бы никогда. Путь максимального использования буржуазной легальности, создав видимость национального единства, лишил левых уникального шанса овладеть политической инициативой, “сделать национализацию меди фактором мобилизации масс и углубления антиимпериалистического сознания чилийского народа. Более искусной оказалась буржуазия, которая, именно чтобы этого избежать, проголосовала за конституционную реформу, предоставившую президенту необходимые полномочия”13.
Медленная парламентская процедура (проект подлежал одобрению раздельно обеими палатами и спустя два месяца – ратификации их совместным пленарным заседанием) дала корпорациям время и возможность на свой лад подготовиться к уходу. ТНК добивались, чтобы государство не только выплатило им компенсацию, но и выкупило боны государственной медной компании КОДЕЛКО, которых правительство Фрея продало им на десятки миллионов долларов. За эти месяцы они не выплатили государству около 100 млн. долл., значительно сократив валютные резервы страны, отозвали всех специалистов-иностранцев. На руднике Чукикамата таких было 54, из них только 11 обладали необходимой квалификацией. Последним предложили остаться на условиях лучше прежних, но все отказались: “Анаконда” уже заключила с ними контракты на работу в других странах, и даже те, кто были женаты на чилийках и хотели бы остаться, не могли этого сделать14. На обеих главных разработках меди – Чукикамате и Эль-Теньенте, принадлежавших соответственно “Анаконде” и “Кеннекотт”, – резко упало производство. В 1971 г. оно составило в Чукикамате 250 тыс. т вместо 300 тыс. по плану, на Эль-Теньенте – 147 тыс. вместо 260 тыс. Две экспертные комиссии – из Франции и СССР – единодушно возложили ответственность на прежних хозяев. Спеша извлечь побольше самой ценной руды, ТНК предоставляли чилийцам тратиться на вывоз пустой породы и снабжение рудников водой; только что установленное оборудование “случайно” оказалось неисправным. Для исправления ситуации требовались минимум год времени и 100 млн. долл. дополнительных инвестиций15.
Оппозиция постаралась максимально связать руки левому правительству. В ходе полугодовых дебатов поправка к конституции сама обросла поправками. Концессионеры были фактически приравнены к собственникам, размеры компенсации увеличены, сроки ее выплаты сокращены. Правительство предлагало национализировать не сами компании, а их собственность, передав ее новой государственной организации, однако ХДП настояла на сохранении прежней структуры, что не только усложняло управление, но и обязывало государство взять на себя огромные долги компаний. В Основном законе были особо зафиксированы права работников медной промышленности, несмотря на возражения президента против их юридического обособления от остальных трудящихся.
11 июля 1971 г. Конгресс принял поправку к конституции, установившую исключительное и неотъемлемое право государства распоряжаться природными ресурсами. Против не было ни одного голоса: депутаты от правой Национальной партии (НП) воздержались, остальные голосовали “за”. 11 июля стало Днем национального достоинства.
Поправка разрешала правительству вычесть из суммы компенсации сверхприбыли и выплаты за амортизацию оборудования. Однако, ответственность за эту революционную меру буржуазные парламентарии целиком переложили на правительство, оставив контроль представителям своего класса в судейских мантиях: размер компенсации устанавливал генеральный контролер, а для разрешения споров учреждался арбитражный суд с участием членов Верховного суда.
29 сентября 1971 г. президент заявил, что из полагавшейся “Анаконде” и “Кеннекотт” компенсации будут вычтены 774 млн. долл., полученные с 1955 г. сверх средней в мировом масштабе прибыли, равной 12% годовых. В октябре это решение было утверждено генеральным контролером. Поскольку стоимость национализированных шахт оценивалась в 500-600 млн., компании не только лишались компенсации, но и оставались в долгу у Чили. Однако, чилийское государство брало на себя долги их филиалов. “Тем самым мы выплачиваем косвенную компенсацию в размере 736 млн. долл. медным компаниям, которые вывезли из нашей страны за 50 лет 4500 млн. долларов”, – разъяснял президент16. Строго говоря, “Анаконду” и “Кеннекотт” не экспроприировали, им лишь не дали содрать со страны три шкуры. Но обе ТНК сразу же обратились в арбитражный суд Чили с требованием пересмотреть размеры компенсации.
Принцип вычета сверхприбылей из суммы компенсации произвел сильное впечатление за рубежом. Его стали называть “доктриной Альенде”. С ним согласилось большинство действовавших в Чили иностранных компаний. Даже в медной отрасли нашлась такая компания – “Серро корпорейшн”: по сравнению с “Анакондой” и “Кеннекотт” она была аутсайдером, только начинавшим деятельность в Чили, поэтому в отличие от них не переводила прибыли за рубеж и продолжала оказывать техническую помощь после национализации; в декабре 1972 г. специальный трибунал по меди постановил выплатить ей 37,5 млн. долл. компенсации, что было близко к ее притязаниям17. Но администрация США и международные финансовые институты встретили “доктрину Альенде” резко враждебно.
В октябре 1971 г. высшие администраторы шести корпораций, имевших инвестиции в Чили (Anaconda, Ford Motor Company, First National City Bank, Bank of America, Ralston Purina, ITT), встретились с госсекретарем У. Роджерсом для обсуждения их затруднений и возможных ответных мер правительства. Роджерс выразил обеспокоенность тем, что действия Чили могут вызвать эффект домино по всей Латинской Америке, если США не прибегнут к сильной акции возмездия, а также обещал ввести неформальное эмбарго на поставки Чили запчастей и сырья и применить поправку к закону о помощи иностранным государствам, предписывавшую ее прекращение, если экспроприированные компании не получат “скорой и адекватной” компенсации. Для частичной компенсации потерь медных корпораций в Чили налоги на них в США были снижены на 175 млн. долл.18
В августе 1971 г. Экспортно-импортный банк США сообщил послу Чили, что все дальнейшие займы или гарантии будут зависеть от удовлетворительного разрешения конфликта из-за меди. Предоставление займов по соглашениям, заключенным с государственными организациями США, было приостановлено (по признанию госдепартамента, решение об отказе в кредитах было принято Белым домом под давлением ТНК). Отменялись все кредитные гарантии коммерческим банкам и экспортерам США. Краткосрочные коммерческие кредиты частных банков США сократились с 220 млн. долл. (80% всех полученных Чили кредитов) в ноябре 1970 г. до 20 млн. в конце 1972 г., государственных – с 59 до 13 млн. 19 Чили пришлось проводить закупки для строившихся предприятий за наличный расчет, так как заменить источники импорта было уже невозможно.
США использовали свое влияние в Межамериканском банке развития (МАБР), Международном банке реконструкции и развития (МБРР, ныне Всемирный банк) и Международном валютном фонде (МВФ), чтобы обусловить предоставление Чили кредитов выплатой “справедливой” компенсации за медь. Но фактически международные финансовые институты установили блокаду Чили гораздо раньше. МБРР и МАБР не предоставили ни одного долгосрочного займа кроме 11, 6 млн. долл. для Южного и Католического университетов, которые были оплотами оппозиции20.
В те же дни августа 1971 г., когда США отказали Чили в кредитах, на руднике Чукикамата забастовали техники. Поводом было назначение трех беспартийных инженеров, против чего не возражал и председатель гремио техников — племянник Х. Алессандри. “Большинство тех, кто ими руководит, тех, кто заправляет в объединяющей их организации, приручено империалистическими компаниями, – объяснял Л. Корвалан. – Они никогда ни в чем им не перечили, все сносили, даже когда над ними ставили начальников, не знавших ни слова по-испански”21. Бастующие прибегли к саботажу, захватив подстанцию и обесточив не только рудник, но и всю округу. Забастовали, правда, ненадолго, еще два рудника.
ТНК использовали и непрямые способы саботажа. “Информация о номенклатуре запчастей, частоте замены деталей и поставщиках всегда была в руках иностранных компаний и ею распоряжались из штаб-квартир в США. Эта информация не была передана правительству, и ее отсутствие вызвало трудности и замедление работы. Кроме того, компании блокировали поставку многих запчастей из США, в частности, к грузовикам для вывоза руды и пустой породы… Чтобы их купить, Чили приходилось обращаться к посредникам и платить наличными”.22 Уже в 1971 г. задержка поставки одной партии запчастей, стоивших не более 100 тыс. долл., надолго сократила производство, нанеся Чили многократно больший урон23.
ТНК, тесно взаимодействуя с администрацией США, поставили целью блокировать экспорт чилийской меди, и это им в значительной мере удалось. К Чили был применен принцип экстерриториальной юстиции, противоречивший всем нормам международного права. Не надеясь добиться своего в чилийском суде, “Кеннекотт” обратилась в суды США и Западной Европы с исками о конфискации чилийской меди в качестве “компенсации” за национализированные рудники. Надежды на межимпериалистические противоречия не оправдались: общность эксплуататорских интересов монополий, затронутых “доктриной Альенде”, и их транснациональные связи взяли верх над соперничеством. Требования ТНК выполнялись в Западной Европе не менее, а то и более оперативно, чем в США. Уже в начале января 1972 г. судебные органы Гамбурга арестовали 3 тыс. т меди. В феврале суд штата Нью-Йорк по требованию “Кеннекотт” и “Анаконды” наложил эмбарго на счета чилийского правительства, вынудив страну закупать запчасти, лекарства и прочие товары фактически нелегальным путем, втридорога.
7 сентября “Кеннекотт” заявила, что прекращает участвовать в юридических разбирательствах в Чили и будет “добиваться в других странах компенсации за конфискованные активы”. Она разослала всем импортерам чилийской меди письма, извещая их о “сохраняющихся” за нею правах на медь рудника Эль Теньенте и о намерении принять все меры для защиты этих прав. Глава компании поставил задачу “захватывать медь Эль Теньенте везде, где мы ее найдем”, с помощью юридических рычагов блокировать платежи за нее КОДЕЛКО. Ею были возбуждены дела в судах Франции, ФРГ, Швеции, Нидерландов, Италии. И уже 6 октября по решению парижского суда 1250 т меди было задержано в порту Гавр. “Кеннекотт” удалось также добиться от нидерландских и канадских банков отказа Чили в кредитах. ТНК не скрывала, что крючкотворство было лишь частью кампании по свержению “открыто марксистского правительства президента Альенде”.
Президент Альенде имел все основания заявить в апреле 1972 г.: “Эти компании, неимоверно разбогатевшие за наш счет и считавшие себя вправе навязывать нам свое присутствие и свои злоупотребления, привели в действие все рычаги, в том числе и государственные учреждения своей страны и других стран, чтобы напасть на Чили, нанести ущерб ей и ее экономике”. 24
