Современное государство уже давно подмяло под себя общество. Э.В. Ильенков в своём известном докладе «Маркс и западный мир» заметил, что ««кошмары» Олдоса Хаксли и Джорджа Оруэлла на самом-то деле — независимо от иллюзий самих авторов этих антиутопий — рисуют вовсе не перспективу эволюции социалистического общества, а как раз грозную перспективу развития частнокапиталистической формы собственности»[1].
Скорее всего, и сам Ильенков, когда писал эти слова, не мог подумать, насколько они окажутся пророческими. Сегодня, после разоблачений Сноудена и Уильяма Бинни, страшилки Оруэлла о «Большом брате» выглядят просто детским лепетом.
Но самое интересное вовсе не то, что спецслужбы имеют доступ к любой переписке и любым телефонным переговорам любого человека, а то, что никого это особо не возмущает. Подавляющее большинство людей не видят в этом никакого нарушения своих прав и полностью уверены, что живут в самом лучшем из миров. И это касается не только обывателей, но и учёных с журналистами. Они предпочитают продолжать бороться против КГБ или возмущаться нарушением прав человека в Северной Корее. В крайнем случае, западные и украинские журналисты выискивают таковые в России, а российские — на Украине или в США. Только бы не замечать очевидного — что национальные различия здесь имеют значения не больше, чем различия между итальянским фашизмом и немецким нацизмом, проведение какового различия, кстати, тоже часто трактуется чуть ли не как верх социологической и политологической учёности.
Только ленивый журналист на Украине не ёрничал по поводу «министерства правды», не теряя при этом ни на минуту уверенности в том, что это исключительно в России и на Донбассе все зомбированы средствами массовой информации. В России же и на Донбассе полностью уверены в противоположном, что это на Украине все зомбированы. Самое смешное, что обе стороны абсолютно правы. И добавить к этому можно только то, что на Западе такое «зомбирование» стало обыденным делом настолько давно, что там никто уже не видит в этом ничего необычного. Собственно, умение критически воспринимать официальную информацию, или, как это там называлось, «читать между строк», было исключительной особенностью советского сознания, и эта особенность исчезла вместе с сознанием.
Тотальный информационный контроль является далеко не единственной и даже далеко не основной формой государственного тоталитаризма в современном демократическом мире. Он, скорее, только внешнее проявление основной формы контроля, каковой является контроль над поведением индивидов, а, точнее, над способом их жизнедеятельности.
Тезис «свобода — это рабство» нашёл своё оригинальное воплощение в том, что символом свободы стало снятие отпечатков пальцев, что ранее было символом лишения свободы. Отпечатки пальцев — это цивилизованная замена варварскому обычаю клеймить преступников или отрезать у них ухо. Сегодня же биометрический паспорт с информацией об отпечатках пальцев или радужной оболочке глаза является европейским символом свободы передвижения.
К тому, что «война — это мир», давно привыкли во всем мире. Уже выросло целое поколение людей, жизнь которого сопровождалась непрекращающимися ни на минуту «миротворческими операциями». Современная Украина, правда, внесла существенное усовершенствование в формулу «война — это мир» в виде приравнивания сепаратизма к терроризму и объяснения применения авиации и артиллерии против городов, занятых этими самими сепаратистами, тем, что это они «сами себя обстреливают» с целью обвинить в этом правительство.
Но интересно не это, а то, что сам факт ведения на территории Украины полномасштабной войны никого особо не тревожит: общее настроение остаётся таким же мирным, как если бы эта война велась где-то в Африке.
Это наводит на мысль о том, что на фоне обычной «войны всех против всех», которая, согласно Гоббсу, составляет сущность буржуазного мира, никакая война особо не выделяется. В СССР переживали по поводу войны во Вьетнаме, а здесь так не переживают даже по поводу войны дома.
Нет-нет, это вовсе не значит, что современный обыватель лишился способности сочувствовать чужому горю. Напротив, временами он демонстрирует самые настоящие пароксизмы этого сочувствия — вспомните всемирную скорбь по поводу терактов в Париже. И можете не сомневаться, что скорбь была неподдельная. Сомнение вызывает только тот факт, что способность скорбеть у обывателя включается исключительно по команде, поданной средствами массовой информации. Согласитесь, что крайне сложно представить себе такое же сочувствие обывателя по поводу жертв одесской трагедии 2 мая 2014 года или скорбь по поводу тысяч гибели тысяч мирных жителей на Донбассе, в Сирии или Ираке.
Или возьмём вопрос бюрократии. Не только обыватели, но даже специалисты уверены в том, что в СССР господствовала бюрократия, а сейчас, если и есть некоторые проблемы, то это есть не что иное, как наследие «патримониального ленинского режима».
Это при том, что максимальная численность аппарата управления в Советском Союзе была зафиксирована в 1985 году и составляла она 73 госслужащих на 10 тыс. человек. Нужно заметить, что в это соотношение включены и работники органов управления кооперативных и общественных организаций, работники сферы страхования и финансов, которые, разумеется, не учитываются в качестве госчиновников сегодня. По словам руководителя Национального агентства по вопросам госслужбы Константина Ващенко, на начало 2015 года на Украине насчитывалось около 300 тыс. государственных служащих и около 100 тыс. должностных лиц местного самоуправления, то есть в расчете на 10 тыс. населения их количество приближается к 100.
Интересно, что численность бюрократии на Украине очень скромная по сравнению с таковой в развитых демократических странах. В Германии, США, Японии, Испании, Израиле, точно так же, как и в России, эта цифра составляет 100-110 чиновников на 10 тыс. населения, а в скандинавских странах и Канаде в 2-3 раза больше.
Но количество чиновников на душу населения — далеко не самый яркий показатель подавления общества государством.
В СССР на 100 тыс. населения в 1990 году было 214 милиционеров. На Украине состоянием на 2015 год этот показатель составил 396 на 100 тыс. населения. Количество полицейских на душу населения на Украине вполне сравнимо с таковым в странах ЕС, причем в Италии, Греции, Испании их даже больше — 417, 452, 511 полицейских соответственно.
Понятно, что фактов подобного рода можно приводить сколько угодно, но подавляющее большинство исследователей предпочитают их не замечать, видимо, считая, что «незнание — это сила», или не рискуя быть изобличенными в «преступлении мышления».
Причём, существует вполне определенная тенденция к легитимизации тотального государственного контроля над личностью и обществом. Так, в июле 2015 года вместо принятого на фоне терактов 11 сентября 2001 экстраординарного «Патриотического акта», был введён в действие уже постоянный «Акт свободы», который сделал прослушивания телефонов американских граждан спецслужбами обычным делом. Никаких ограничений для прослушивания иностранных граждан у спецслужб США и раньше не было.
Причём, существует вполне определенная тенденция как к увеличению численности государственного аппарата, так и к ужесточению контроля со стороны государства над обществом.
И если такое происходит в самых богатых странах буржуазной демократии, то было бы странно ждать чего-то лучшего на территории тех стран, которые только собираются двигаться в этом направлении. Сегодня можно спокойно констатировать, что государство диктатуры пролетариата даже в том грубом виде, в котором оно существовало в СССР (это была фактически первая попытка выхода за пределы государственной самоорганизации общества, поэтому было бы удивительно, если бы она сразу оказалась удачной) было куда ближе к общественному самоуправлению, чем самое совершенное буржуазное государство. Там под видом государственной формы часто скрывалось реальное самоуправление. Здесь под видом самоуправления скрывается самый настоящий государственный тоталитаризм.
Для демонстрации этой несколько неожиданной мысли я приведу всего один пример. Уже несколько лет подряд я задаю студентам один и тот же вопрос, знают ли они, что означает слово «кворум». Очень редко находится один или два человека на поток, которые могут дать правильный ответ на этот вопрос. В советские времена значение этого слова знал любой ребенок, поскольку каждый советский гражданин, начиная с первого класса, принимал участие в массе всякого рода собраний, и все мало-мальски важные вопросы решались голосованием. Сейчас же даже старосту группы в университете назначает деканат. Современному человеку все решения доводятся сверху в готовом виде, и он не имеет даже самого примитивного личного опыта принятия решений демократическим путём. Зато он точно знает, что он живёт в демократическом обществе, а в СССР никакой демократии не было.
На самом деле, фактов подобного рода можно приводить сколько угодно, но не только обыватель, но и подавляющее большинство исследователей предпочитают их не замечать, видимо, считая, что «незнание — это сила», или не рискуя быть заподозренными в «преступлении мышления».
[1]Э. В. Ильенков. Карл Маркс и западный мир. http://caute.ru/ilyenkov/texts/phc/marxww.html
